Вся правда и ложь обо мне

Спускать это им с рук никак нельзя.

– Не произноси это слово, Бруно. Оно очень грубое. – Мой сраный упрек звучит так беспомощно, что во мне вскипает сраная злость.

Бруно поворачивается к одноклассникам и корчит такую рожу, что смех перерастает в оглушительный рев. В роли миссис Браунинг – я. Пытаюсь дышать ровно, отступить и сдаться просто не могу.

– Бруно, – говорю я, – довольно.

– А что я сделал-то? – огрызается он по-португальски.

– Ты знаешь что, – отвечаю я тоже по-португальски. И перехожу на английский, потому что мой португальский пока не годится для долгих разговоров. – Прежде всего – ругался в присутствии учителя. Если не хочешь учиться вместе со всеми и говорить вежливо, можешь уйти.

Он глядит на меня в упор, наглый, как Бэлла. Я отвечаю ему таким же взглядом. Он напоминает мне саму себя во власти внутреннего демона, и это мне не нравится. Ни один из нас не желает сдаться. Я помню, что ругался он не в мой адрес. Но все-таки. В ушах начинает звенеть. С лихорадочной поспешностью гоню Бэллу прочь. А я-то думала, она исправилась. Думала, теперь мы с ней вместе. Бормочу слова, которые иногда отпугивают ее.

– «Нет сомнений в том, что Вселенная расширяется, как ей положено», – сбивчиво шепчу я себе под нос и не знаю, слышат меня дети или нет, и даже если слышат, мне все равно. – «Вселенная-Вселенная-Вселенная…»

Меня захлестывает, несет, хочется сделать какую-нибудь гадость, потому что с меня хватит. Еще недавно я сама была ребенком, школьницей, дерзила учительнице, и в тот же день Блэки в панике увезли меня, а потом все, что казалось мне знакомым, рухнуло и обратилось в пыль, и это невыносимо.

Бэлле не терпится все испортить. Она знает, что школа стала нашим спасением, но хочет уничтожить все, чего мы добились, потому что именно это сейчас и происходит.

ВСЕ РАВНО ЭТО НЕНАДОЛГО, шепчет она.

Неправда.

НЕТ, ПРАВДА. ОНИ УЗНАЮТ, ЧТО ТЫ НАВРАЛА НА ВСЕХ ОФИЦИАЛЬНЫХ БЛАНКАХ. И ВСЕ РАВНО ВЫШВЫРНУТ ТЕБЯ.

Нет сомнений в том, что Вселенная расширяется, как ей положено.

А я думала, что она со мной заодно, но теперь, видимо, нет. Мне надо вести себя как можно приличнее, потому что я хочу остаться здесь. Это мой дом. Не могу позволить себе поддаться порыву или что-нибудь учудить. Ни в коем случае.

Перед глазами плывут пятна. Поле зрения сужается, я вижу только Бруно. Мне надо напасть на него. Хочу, чтобы он испугался. Но нельзя.

ДАЙ-КА Я С НИМ САМА.

Нет.

ОН ВЕЛ СЕБЯ ПО-ХАМСКИ.

Нет.

ОН НЕ ИМЕЕТ ПРАВА. НАДО ЕГО ПРОУЧИТЬ.

Он же еще ребенок. Ничего страшного.

А Я С НИМ ВСЕ-ТАКИ РАЗБЕРУСЬ.

– Встань и выйди, – требую я по-английски, а потом по-португальски.

Надо выставить мальчишку, пока я на него не напала. Если я причиню вред ребенку, все будет кончено. Я останусь бездомной, безработной и бесполезной, и поделом мне. Взмокнув от усилий, я сражаюсь с Бэллой. С собой. И указываю на дверь.

– Выйди, Бруно. И возвращайся, когда научишься как следует вести себя и разговаривать вежливо. А пока иди домой. Сейчас же, – мне с трудом удается выговорить все это.

Смотрю, как он медлит в нерешительности. Он должен уйти. У меня чешутся руки – так хочется схватить его и встряхнуть. Притиснуть к стене и заорать ему в лицо. Ущипнуть изо всех сил. Причинить ему боль.

Надо заставить его уйти.

«Стремись быть счастливым».

Остальные ученики сидят молча, они потрясены. Слава богу, Бруно наконец встает и выходит из класса, его плечи поникли, он вот-вот расплачется, и Хайди, вторая учительница, явно удивлена, но не вмешивается.

«Вселенная-Вселенная-Вселенная». Давно я не обращалась за помощью к этим словам.

Я сажусь, остаток урока Хайди проводит сама.

Убирайся, говорю я Бэлле. Кажется, губы при этом шевелятся, но это ничего.

НЕ МОГУ.

Ну пожалуйста. Будь умницей. Помоги мне. Ты ведь уже помогала.

ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, ЭТО ПРОСТО ВОПРОС ВРЕМЕНИ.

Потому мы и живем одним днем.

ТЕБЯ ВСЕ РАВНО НАЙДУТ. У ТЕБЯ ВСЕ РАВНО НИЧЕГО НЕТ. ТАК ЧТО МОЖНО И УЙТИ, ГРОМКО ХЛОПНУВ ДВЕРЬЮ.

Нет, говорю я ей. Нет-нет-нет.

В голове медленно проясняется, звон в ушах стихает, я сглатываю слезы и гнев, стараюсь дышать глубоко и ровно.

Она права. Со дня на день меня все равно найдут. У меня по-прежнему ничего нет. Все это чистая правда. Она действительно права.

Иду в туалет, вытираю глаза, умываюсь. Не хочу быть такой, хочу стать лучше. Я сорвалась, потому что увидела мое худшее «я» в этом мальчишке, но Бруно ни при чем – это я судила его по себе. Бэлла пыталась напакостить, а она – часть меня, этого я не могу допустить.

Позднее днем я нахожу в карточке адрес Бруно и расспрашиваю, как найти его дом. Я застаю его на крыльце, он что-то рисует. Останавливаюсь перед ним в узком переулке, он видит меня и отводит глаза.

– Извините, учитель Джо, – бормочет он.