Всё, что нас связывает

— Знаю, и это не так уж просто. Каждая прядь укладывается под определенным углом, иначе получится полная хрень, — объяснил я своему дремучему напарнику. — Все должно быть на своем месте.

— Иначе что?

— Иначе будет не сексуально.

— Ты очень сексуален. — Ян зевнул, забрал пустую кружку и вышел. — Теперь-то мы можем идти, пока из нас песок не посыпался?

На лучшее можно было и не рассчитывать. Я выключил свет и плюхнулся на кровать, чтобы надеть сапоги.

— Вельветовые штаны? — спросил Ян с такой интонацией, словно ему было физически больно.

— Ты не заметил, когда был в ванной?

— Я туда не заглядывал, — сухо сообщил он.

— Ну, простите, что у меня нет пары «Вранглеров», как у некоторых, — заметил я. — Даже «Ливайсов», если уж на то пошло.

— Ничего так не возбуждает, как болты на ширинке, мой друг.

Это точно.

— Но твои «сними-меня» джинсы все-таки не подходят.

Я его проигнорировал, однако стоило мне встать с кровати, как Ян опять скривился.

— Что опять?

— Сколько стоят эти сапоги?

Я поднял ногу и глянул на подошву.

— Не знаю, триста, может, четыреста баксов.

— Прошу, сними их. У тебя в шкафу лежат мои черные кожаные берцы. Надень их. Умоляю.

— Но это тоже сапоги.

— Ничего подобного. Ну же.

— У меня есть еще вингтипы¹⁶ от «Антонио Маурици», я могу...

— Даже знать не хочу, что это, но думаю, они не лучше этих. Просто переобуйся.

— А байкерские ботинки...

— Нет, твои байкерские ботинки у меня с нашего субботнего похода на фермерский рынок.

— О-о. — Забавно, я даже не заметил их отсутствие. — А эти сапоги случайно не «Дольче и Габбана» из состаренной кожи или...

— Понятия не имею. Они просто мягкие — и все.

Я должен был подумать.

— Миро!

— Ладно-ладно, — пробормотал я, снова опускаясь на кровать и снимая сапоги. А Ян покопался в моем шкафу и вернулся с видавшей лучшие времена парой военных ботинок. Они были потрепаны, но в приличном состоянии. Более того, пусть звучит по-идиотски, но это обувь Яна, так что я готов носить ее не снимая. Ботинки подошли идеально.

— Боже, мне стоит к тебе переехать, — пробурчал Дойл. Он даже не заметил, что я перестал дышать. Этот мужчина когда-нибудь добьет меня своими словами. — Представь себе, как быстрее проходили бы твои утренние сборы, если бы не нужно было думать, надеть ботинки от Антонио-хрен-какого или...

— «Антонио Маурици», — крикнул я, когда он направился к лестнице.

— Да мне, блядь, по барабану!

Я спустился следом и, остановившись у шкафа в прихожей, достал пальто «честерфилд». Но Ян опять взялся за свое:

— Возьми форменную куртку и пошли уже.

— Да, но...

Дойл зарычал, поэтому я схватил куртку, проверил, не забыл ли значок, ключи, оружие, права, кошелек и телефон, и выскочил из квартиры.

Заперев входную дверь, Ян устало покачал головой, словно я его вконец вымотал, и бросился вниз по ступенькам.

— Чего ты злишься?

— Знаешь, сколько мне нужно времени, чтобы собраться?

Я широко улыбнулся:

— Ты просто от природы великолепен. А мне приходится работать над собой. Идеала нелегко добиться.

— Садись уже в машину!

Я продолжал посмеиваться, устраиваясь на сидении и сообщая Яну, что мне нужно еще кофе.

— Если бы не торчал кучу времени перед зеркалом, смог бы выпить кружку.

— Ага, напомню еще раз. Красота не выносит спешки.

Дойл сорвался с места, словно мы только что банк ограбили. Я вцепился в приборную панель.

— Господи, Ян.

Его коварная улыбка не ускользнула от меня.

***

ЛЮСИ КЕНСИНГТОН была похожа на героиню с обложек любовных романов, где в гордую девственницу по уши влюбляется главный герой. В реальности девица материлась как грузчик и кидалась на Яна с ножом, стараясь поскорее выковырять его сердце из грудной клетки.

Думаю, раньше с ней обращались более деликатно, потому что она возмущенно заорала, когда Ян ее обезоружил, уложил лицом на асфальт и застегнул на запястьях наручники. Люси при этом поливала его отборным матом, некоторые выражения я даже не слышал — уникальный случай — пока не началась стрельба. Как только все — нацбезопасность, местная полиция и мы — оказались под пулями, зажатые во дворе реабилитационного центра, Люси тут же заткнулась, сжалась в комок за спиной Яна и завела волынку с извинениями.

— Мне так жаль — всхлипывала она, прижимаясь щекой к широкой мускулистой спине Яна. — Но я бы не зашла настолько далеко, если бы не была такой сукой.

— Ну, теперь мы о тебе позаботимся. — Ян старался ее успокоить, когда в тесном пространстве раздалась очередь АК-47 — рат-а-тат-тат.

Проживи я хоть тысячу лет, но так бы и не понял, что двигало людьми, открывавшими огонь по правоохранительным органам. Да, сейчас мы в западне, но скоро прибудет подкрепление, и тогда уже стрелкам будет некуда бежать. Даже если они возьмут заложников, их перспективы печальны. Ни при каких обстоятельствах им не выйти сухими из воды. От них только и требовалось разок включить логику.

— А как же Хавьер?

— Не понял? — Я на мгновение отвлекся, но ее слова вернули мое внимание.

— Мой парень, Хавьер... Хави, — объяснила она. — Абель Харди охотится и за ним. Это парень, от которого мы прятались. Из-за него нам пришлось уехать из Техаса.