Всё имеет свою цену

Полина Берг и Арне Педерсен дружно покачали головами. Оба иссякли. В отличие от Мальте Борупа, который вихрем ворвался в кабинет, чтобы нанести последний на сегодня удар убойному отделу. Не успев толком отдышаться, студент спросил:

– Ну, и как вам это? Слышали, сколько ему дали? Я имею в виду Андреаса Фалькенборга.

Коллеги жестами показали, что они не в курсе.

– Я и сам только что прочел в интернете. Он получил четыре дня.

Арне Педерсен мягко поправил:

– Ты, наверное, имел в виду четыре недели?

– Ничего подобного, именно четыре дня! Которые истекают в воскресенье утром. Я совершенно уверен. Его не будут брать под стражу до окончания расследования. Судья ограничился лишь продлением срока предварительного ареста. Хотя какая тут, к черту, разница?!

На несколько минут все застыли как безмолвные изваяния, лишь время от времени обмениваясь недоуменными взглядами. Практикант наклонил голову и благодаря своей буйной шевелюре и печальному взгляду как-то сразу стал похож на гигантского пуделя. Он был заметно расстроен, поскольку ожидал как минимум похвалы за проявленную оперативность. Первым пришел в себя Конрад Симонсен. Досадливо поморщившись, он произнес:

– А разница хотя бы в том, что в этот уик-энд отдыхать нам отнюдь не придется. И это еще – мягко говоря.

Глава 37

Допрос в качестве свидетеля Бертиля Хампель-Коха стал одним из наиболее ярких впечатлений Графини за всю ее карьеру.

Беседа их была организована наспех и происходила в аэропорту Каструп, где господин директор пожертвовал целым часом своего времени – именно столько у него оставалось до отлета рейса в Брюссель. По вполне понятным причинам Графине было бы куда удобнее повременить с этой встречей до понедельника, однако из этого ничего не вышло. Их разговор был первой частью точно рассчитанного плана Хельмера Хаммера, направленного на то, чтобы отвести ненужное внимание датской прессы от посещения Бертилем Хампель-Кохом Гренландии в 1983 году. Правда, достаточно малой части отечественной прессы, ибо до сих пор интерес к этой истории проявляли лишь два журналиста, однако для господина заведующего отделом и этого было больше чем достаточно. Вторая часть этой двухступенчатой ракеты должна была прийти в действие на запланированной на пять часов пресс-конференции Конрада Симонсена.

Сидя за рулем своего автомобиля, едущего по Эресуннскому шоссе, Графиня размышляла о том, что не помнит случая, когда бы ее шеф добровольно пошел на созыв пресс-конференции, если, конечно, можно считать выполнение части плана Хельмера Хаммера добровольным шагом. Кроме того, она пыталась понять, в каком именно ключе ей строить допрос Бертиля Хампель-Коха, если их встреча не будет сведена к обычной проформе. Хотя вообще-то ей самой этого не хотелось – ведь тогда, стоя перед журналистами, придется придумывать что-то прямо на ходу. Так что уж лучше поговорить о чем-то, что не имеет непосредственного отношения к следствию. И при этом, если, разумеется, удастся, не допускать особой откровенности ни с его, ни с ее стороны – поскольку это легко может привести к возникновению определенного рода неловкой ситуации. Нет, по-видимому, для обоих будет лучше, если они сознательно разыграют некий получасовой спектакль. Свернув с шоссе, она медленно въехала на парковку, гадая, действительно ли господин директор настолько пунктуален, как утверждала его секретарша, когда обещала Графине, что, как только она подъедет, с ней сразу же свяжутся. Территория аэропорта, несомненно, являлась одним из тех объектов страны, где система наблюдения была организована самым серьезным образом, так что чьи-то глаза давно уже следили по различным мониторам за перемещениями ее автомобиля. Мысль эта была не из приятных. Чуть повернув зеркало заднего вида, Графиня наскоро прошлась щеткой по волосам. Следствием этой секундной невнимательности стало довольно резкое торможение, вызванное появлением прямо перед капотом неизвестно откуда взявшейся молодой женщины, больше всего похожей на лицо рекламной кампании в каком-то магазине для тинейджеров. Продемонстрировав в ослепительной улыбке все тридцать два зуба – вероятно, чтобы показать свою радость по поводу несостоявшегося все же наезда, – она на несколько мгновений застыла в выгодной позе, едва не упершись бедром в радиатор, после чего впорхнула на пассажирское сиденье. С такой непосредственностью, будто они были знакомы еще со времен совместного посещения детского сада, девушка представилась просто по имени – Беатой. Графиня про себя решила, что пристрелит красотку, как только у нее появится такая возможность.