Всё имеет свою цену

С этими словами она указала на лежащий перед ней блокнот. Собеседник согласно кивнул.

– В июне 1983 года ты отправился на Гренландию, чтобы позже принять участие в патрулировании границы на собачьих упряжках в составе команды «Сириус». Пунктом назначения была станция «Север» в северо-восточной Гренландии, а по пути туда ты приземлился на американской военной базе в Сёндре Стрёмфьорде. Все верно? – Да, правильно.

– В ожидании летной погоды, когда можно было бы отправиться дальше, ты провел там четыре дня, а точнее: с четверга 7 июля до воскресенья 10 июля. Так?

– Да, точно. Так далеко на севере погода и летом может быть отвратительной. Домой я летел через Местервиг на восточном побережье Гренландии – там уже никаких проблем не возникло.

Итак, первое препятствие было взято – она услышала о предпринятой поездке из его собственных уст и теперь могла спокойно ссылаться на данную информацию. То, что база в Сёндре Стрёмфьорде была не единственным местом его промежуточных посадок при путешествии на станцию «Север», так и не прозвучало – а ведь в действительности именно по этой причине они сегодня здесь и встретились. Графиня тщательно зафиксировала все в блокноте. Окончив писать, она сказала:

– Ты ездил туда под именем Стина Хансена?

– Да, так и есть.

– Почему?

Хампель-Кох рассказал о своем дяде, который в тот момент был министром обороны страны, и о страхе, что семейные отношения могут иметь негативные последствия с точки зрения отношения к нему коллег по санному патрулю. Графиня сочла, что объяснения звучат вполне убедительно и, по-видимому, действительно достоверны. Тогда она задала тот единственный свой вопрос, ответ на который не был заранее ей известен:

– Ты утверждал, что по профессии ты геолог. Почему?

Щеки Бертиля Хампель-Коха порозовели, и ответил он вовсе не сразу – сначала дождался, пока полностью успокоится и лицо примет обычный оттенок:

– Что ж, вопрос этот действительно слегка щепетилен.

Графиня попыталась его успокоить:

– Пусть тебя это не волнует. Как бы ты ни ответил, ты не расскажешь мне ничего нового. Да я и не собираюсь тебя осуждать. Тем более за то, что произошло свыше 25 лет тому назад.

Слова ее возымели действие, и он тихо заговорил:

– На тот момент я недавно женился, и мы ждали появления на свет первого ребенка. Разумеется, это было прекрасно, однако в то же время, отчасти, это меня слегка пугало. И вот внезапно у меня появилась возможность оказаться на той базе под чужим именем, и я решил, что если солгу и в отношении профессии, то и после этого меня никто не сможет отследить. Хотя… в общем, как оказалось, все получилось совсем не так.

Графиня подождала, пока он полностью выговорится.

– Видишь ли, я думал, что таким образом смогу на пару дней опять превратиться в холостяка, понимаешь?

– Полагаю, я улавливаю смысл.

– Господи, ведь тогда мне было всего 28 лет! Сейчас я бы никогда не повел себя так.

Он с надеждой посмотрел на нее, и Графиня с удивлением почувствовала, что сейчас он и в самом деле нуждается в поддержке и понимании с ее стороны. Постаравшись, чтобы это прозвучало как можно более небрежно, она заметила:

– Что ж, наверное, ведь с годами многие мужчины успокаиваются. Итак, ты встретил медсестру по имени Мариан Нюгор.

Бертиль Хампель-Кох опустил глаза:

– Да, и она от меня…

Графиня живо перебила:

– Эй, стоп, не стоит вдаваться в столь интимные подробности. Мне, по крайней мере, это вовсе не нужно. Единственное, что меня интересует, это общий ход событий.

Она подумала, что в действительности с этого момента начинает просто тянуть время, ибо отныне факт проведения соответствующего допроса не подлежал ни малейшему сомнению. Собеседник же почувствовал явное облегчение:

– Да-да, разумеется.

Свидетель из него был никудышный, что отнюдь не облегчило последующие двадцать минут их беседы. О своем пребывании на базе он, мягко говоря, мало что помнил, а уж из того, чем могла бы воспользоваться Графиня, и вовсе ничего. В завершение беседы она продемонстрировала ему для опознания фотографию Андреаса Фалькенборга, датированную 1983 годом.

Бертиль Хампель-Кох долго рассматривал снимок. Видно было, что он весьма хотел бы помочь, однако это не в его силах:

– К сожалению, нет.

– Его зовут Андреас Фалькенборг, но тогда все называли его Пронто.

Он с извиняющимся видом покачал головой.

– Андреас Фалькенборг по образованию инженер, и на базе он работал ассистентом электрика. Кроме того, он летал на вертолете.

Снова пауза и отрицательный жест.

– Значит, тебе ничего не известно об отношениях между ним и Мариан Нюгор?

– К сожалению, нет. Единственное, о чем я помню, это что вокруг Мариан и ее подруги-гренландки образовалась некоего рода группа поклонников. Да, у нее была подруга-гренландка – имени ее я уже не помню, однако она была такой же миловидной, как Мариан. …ну и значит,… появилась такая группа. Но Андреас Фалькенборг в нее не входил.