Всё имеет свою цену

– Прежде всего, я кое-что знаю о том деле, которое называют убийством в районе Стевнс Клинт, однако вся история началась значительно раньше. Ты входил тогда в команду старика Планка, когда он вел расследование убийства возле утеса Стевнс?

Арне Педерсен отрицательно покачал головой.

– Ага, так вот, во время следствия по тому делу ко мне обратилась одна женщина, которая живет здесь в городе. Когда она была совсем юной, с ней произошел один эпизод, который во многом напоминает то, что случилось в районе Стевнс Клинт. Я что-то подзабыл, как звали ту несчастную девушку?

– Катерина Томсен.

– Ее имя мне ничего не говорит, так что немудрено, что оно вылетело из головы. Тем более что, в общем-то, это было не мое дело. Так вот, как бы там ни было, в один прекрасный день эта женщина пришла ко мне. Мы с ней давно знали друг друга, так что, помнится, долго сидели и беседовали в моем кабинете. Было это в 1997 году.

– Тогда уже ты был полицмейстером?

– Слушай, что ты так привязался к этому «полицмейстеру»? Нет, не был, тогда у меня был кабинет в мэрии, но это все несущественно. Женщину эту звали Рикке Барбара Видт, и она рассказала, что в 1977 году подверглась такому же нападению. Произошло это в Кикхавне – небольшом тихом поселке в двух километрах отсюда вдоль побережья. Я сразу же вспомнил этот случай – дело в том, что я и сам был тогда отчасти привлечен к расследованию этого происшествия, однако она, очевидно, об этом уже забыла. К счастью, ей удалось сбежать от преступника.

– Как именно на нее напали?

– Как-то вечером, когда она осталась одна в доме своих родителей – да, тогда она еще жила с ними, – в дом ворвался какой-то человек и заставил девушку пойти с ним на берег, предварительно заткнув ей рот и связав руки за спиной. По крайней мере, так она потом рассказывала. – Ты так это говоришь, будто не особо ей веришь.

– Я-то что, ей тогда многие не верили. А у меня просто были некоторые сомнения. Хотя, может, сейчас, по прошествии стольких лет, мне просто так кажется. Но сейчас я говорю о 1977 годе, а двадцать лет спустя, в 1997 году, мне, к сожалению, пришлось поверить каждому сказанному ею тогда слову.

– А почему с самого начала у тебя возникли сомнения? Что, для этого были какие-то основания?

– Дело в ее родителях. Они, мягко говоря, не относились к числу образцовых чад господних – оба, можно сказать, вели самый настоящий преступный образ жизни. Дом их превратился в своего рода склад или перевалочный пункт для разных контрабандных товаров и краденого. В основном это были сигареты, ювелирные украшения, всякая навороченная техника, однако нередко попадались и наркотики, и прочая дрянь. К тому же Рикке родила, будучи и сама еще почти девчонкой и… Ну, а в те времена, в отличие от теперешних, не все были столь терпимы в данном вопросе.

Он махнул рукой и продолжал:

– Я прекрасно понимаю, что нападение это вполне могло быть обычной попыткой приставания, однако в жизни не всегда все складывается так, как бы нам того хотелось. Многие тогда считали, что все это имеет целью запугать ее родителей – то есть очередной разборкой в криминальном мире, в которую законопослушным гражданам лучше не вмешиваться. А некоторые вообще полагали, что она все от начала до конца выдумала, чтобы обратить на себя внимание.

– Сколько ей было лет, когда на нее напали?

– Думаю, лет двадцать пять.

– А она тоже была замешана в криминале?

– Нет, нисколько. Просто многие придерживались такого мнения, поскольку она жила в этом воровском гнезде. Но у нее ведь был маленький ребенок, и в экономическом плане ей было не так-то просто устроить свою жизнь вне родительского дома. Там-то она жила на всем готовом, а старый проходимец, надо отдать ему должное, к своим детям всегда относился неплохо – во всяком случае, обеспечивал их самым необходимым.

– Как же ей удалось сбежать? Я имею в виду, во время нападения.

– Думаю, она просто-напросто дождалась подходящего момента и улизнула; сама она твердо убеждена, что нападавший собирался ее убить. Он ведь вырыл ей могилу, да и вообще вел себя как последний псих, даже если считать вполне нормальным тот факт, что кто-то врывается к тебе в дом и тащит с собой на побережье.

– А она его не узнала?

– Как раз здесь-то и начинаются некоторые странности. Именно из-за этого многие ей тогда не поверили. Она утверждала, что на нападавшем была маска.

– Маска?

– Да, она так сказала. И сейчас я склонен ей верить на все сто процентов, поскольку впоследствии она приводила массу вполне достоверных подробностей. Она потом работала продавцом в книжном магазине и даже была членом приходского совета – то есть стала самым обычным уважаемым гражданином. Однако в том, что касается данного происшествия, она всегда стояла на своем. Описывая эту маску, девушка говорила, что она напоминала лицо призрака. Какой-то платок, свисающий по обе стороны головы, как у египетского принца, но только не белый, а черный. Ну, да ты и сам сможешь чуть позже ее расспросить.

Арне Педерсен удивился.

– Так она что же, жива?

– Слава богу, да.