Всё имеет свою цену

– Сперва Бертиль Хампель-Кох вмешивается в наше расследование, ссылаясь на международные осложнения, якобы возникшие между американцами, гренландцами, ну и немцами. Потом он в ярости уходит с первого же совещания, в котором принимает участие, поскольку он, видите ли, обижен. После чего у нас сразу же появляется Хельмер Хаммер – даже быстрее, чем можно произнести слова «предварительная договоренность». Я отказываюсь верить, что в министерстве иностранных дел нашего королевства один из руководящих постов занимает человек, который способен поступать столь импульсивно, если не сказать глупо.

Ее собеседник слегка улыбнулся.

– Вот что мне нравится в нашей полиции – вы весьма рассудительные люди, и на кривой козе вас не объедешь. Но и мы, остальные, в состоянии сложить два и два, так что смею сказать, что данная история не вполне убедительна. У тебя должно быть на него что-то еще, иначе бы ты тут не сидела. Признайся, ты ведь постаралась изучить всю подноготную Бертиля, не так ли?

Графиня поморщилась – он был прав, она действительно имела еще кое-какие факты, о которых, однако, ей очень не хотелось распространяться.

– Бертиль Хампель-Кох подарил Мариан Нюгор свою шапку. Во всяком случае, я в этом убеждена. Он утверждал, что ее связала ему мать, однако из ярлыка внутри следует, что ее приобрели в маленьком магазинчике «Вязанье ведьм» в Хольте. Магазин просуществовал всего около полутора лет с 1982 по 1983 год, и хозяйками его были три женщины. Одна из них – супруга Бертиля Хампель-Коха.

Собеседник прищурился, однако комментировать ее рассказ не стал. Вместо этого он сказал:

– Само собой разумеется, что в данном деле речь не идет ни о каких сколько-нибудь значимых внешнеполитических проблемах. Ничего, что хотя бы отдаленно соответствовало уровню Бертиля Хампель-Коха.

– Тогда значит, я права, и в связи с этим возникает масса интересных вопросов.

– Н-да, может быть. И один из них – чего ты сама добиваешься, копаясь во всем этом? Ведь вполне очевидно, что все это не имеет никакого отношения к вашему расследованию. Ты поделилась своими соображениями с Симоном?

Услышав прозвище шефа, Графиня удивленно встрепенулась:

– Так ты лично знаком с Симоном? Я этого не знала.

– Да, немного. Но ты так мне и не ответила.

– Я ничего ему не рассказывала – собиралась сделать это, только если буду полностью уверена, что Бертиль Хампель-Кох и неизвестный Стин Хансен – одно и то же лицо.

– Мне представляется, что именно здесь и кроется изъян твоей версии. Если мне не изменяет память, то в начале восьмидесятых Бертиль работал в министерстве обороны, так что, вполне возможно, ему приходилось бывать в Туле, однако он не поехал бы туда под чужим именем. В центральной администрации подобного рода вещи никогда не были приняты – ни двадцать пять лет назад, ни теперь. Хотя…

Он запнулся, и хотя, по всей видимости, это и было излишне, Графиня не удержалась и слегка поторопила:

– Хотя?

– Хотя в то время Бертиль был пижоном, иногда вел себя довольно опрометчиво – этакий умник-сумасброд. С тех пор он пообтесался и стал просто умником. Это могла быть и его личная инициатива, подчеркиваю, могла быть. Однако, по всей видимости, ты сама решила во всем этом разобраться, что опять-таки возвращает меня к прежнему вопросу о том, чего ты все-таки добиваешься? И какой помощи ждешь от меня?

Графиня поняла, что ее раскусили, и решила выступить с открытым забралом:

– Мне не нравится, когда такие акулы, как Бертиль Хампель-Кох и Хельмер Хаммер, затевают у меня за спиной какие-то свои каверзы, и никто в точности не знает, что именно там происходит. К тому же я боюсь, как бы у нас не начались неприятности из-за того, что убойный отдел окажется вовлеченным в некую политическую игру, на ход которой мы не сможем оказать ровно никакого влияния.

– Стало быть, ты считаешь, что у Симона могут возникнуть неприятности?

– Да.

– Думаю, что риск этого только возрастет, если ты продолжишь копаться в данном деле и, быть может, натолкнешься на вещи, которые тебя совершенно не касаются. Так что вот тебе мой добрый совет: остановись и забудь обо всем этом.

– Раз ты об этом говоришь, то так я и сделаю. Однако я не единственная, кто интересуется вопросом, был ли Бертиль Хампель-Кох на Гренландии в 1983 году. Когда я обратилась в Музей Кнуда Расмуссена, чтобы договориться о просмотре имеющихся у них гренландских фото того времени, оказалось, что за два дня до этого с этой же целью с ними связывались некие журналисты.

В глазах «оракула» сверкнули молнии, а голос прозвучал неожиданно резко.

– Откуда они были?

– Не знаю.

– Надеюсь, ты не выдумала этих журналистов прямо сейчас?

Графиня отрицательно покачала головой, не став комментировать возникшее у собеседника подозрение. Он же, немного помолчав, сказал:

– Быть может, тебе следует узнать немного больше об аппарате премьер-министра.

– Что ж, я не против.