Вспаханное поле

ки начал его уважать. Хотя и слишком говорливый на

его вкус, Антенор был неплохой человек и умелый ра¬

ботник.

—      Когда же мы вас снова увидим? — тепло спросил

Панчо.

—      Кто его знает!.. Вообще-то я не прочь сюда при¬

ехать еще раз хотя бы для того, чтобы узнать, что вы

женились на девушке, которая вам под стать. Если этого

не случится, то уж, конечно, не по ее вине...

Заметив, что Панчо насупился, он добавил серьезно:

—      Говорю от чистого сердца, кум: раскройте пошире

глаза и не упускайте своего счастья.

И, по-видимому, сочтя, что сказал более чем достаточ¬

но, Антенор повернулся к батракам и, помахав им на

прощание, крикнул:

—      До свиданья... испанцы! Если я когда-нибудь вер¬

нусь сюда, то наверняка увижу, что каждый из вас об¬

завелся фермой.

—      Услышь тебя бог! — ответил один из пеонов, вы¬

звав общий смех.

—      Или Мандинга,— бросил Антенор и, в последний

раз блеснув своей ловкостью, поднял коня на дыбы, при¬

шпорил его и галопом помчался по другой дороге. Он не

оборачивался, но его шейный платок развевался на скаку,

118

как бы в знак прощального привета. Скоро он превра¬

тился в летучее облачко пыли, подобное тем, которые ве¬

тер взметает на дорогах, и пропал. Но его образ не из¬

гладился в памяти поденщиков и, приукрашенный в их

воспоминаниях и рассказах, со временем стал легендар¬

ным.

Повозка поехала дальше. Люди приумолкли, словно

без Антенора разговор утратил всякий интерес. Одни за¬

думались, другие оглядывали поля, прикидывая, много

ли еще осталось убирать. Когда повозка въехала во двор

фермы бывшего учителя, дон Бенито, человек примерно

того же возраста, что и дон Томас, но дороднее его, вы¬

шел из ранчо и, встретив прибывших приветливой улыб¬

кой, поспешил проводить их под навес из ветвей, где им

предстояло ночевать. Затем он начал расспрашивать, кто

откуда родом и когда выехал в Америку, не скрывая вол¬

нения, которое вызывало у него воспоминание о далекой

родине. Такое же волнение испытывали и остальные.

У многих слезы выступили на глазах. Скоро все уже

оживленно разговаривали с той словоохотливостью, кото¬

рая вначале так коробила Панчо, шутили и смеялись.

Наконец дон Бенито обратил внимание на юношу, ко¬

торый, сидя на козлах, терпеливо ждал, когда поденщики

разберут из повозки свои пожитки.

—      Слезай и распей с нами кувшин вина!

—      Спасибо, но меня ждут.

—      Тогда не будем тебя задерживать,— сказал фер¬

мер и, подавая пример остальным, сам начал разгружать

повозку. Как только она опорожнилась, дон Бенито ска¬

зал Панчо:

—      Поблагодари Томаса за услугу.

И, вспомнив вдруг о своей прежней профессии, доба«<

вил:

—      Ты не знаешь, когда девушки поедут в Буэнос-

Айрес продолжать учение?

Панчо удивленно посмотрел на него. Учитель понял,

что ему ничего об этом не известно, и сказал:

—      Передай им, что, если перед отъездом они захотят

в чем-нибудь разобраться или повторить пройденное,

пусть приезжают. Я всегда найду время заняться с ними.

Панчо пошевелил вожжами, и лошади тронулись.

У него за спиной раздался нестройный хор голосов — это

с ним прощались пеоны, потом все стихло, лишь тарах-

119

тела повозка. Но в голове у Панно вертелся, стучал в

виски вопрос дона Бенито: «Ты не знаешь, когда девуш¬

ки уезжают в Буэнос-Айрес?.. Когда девушки уезжают?..

Уезжают?..»

Эти слова, звучавшие у него в ушах, как удары моло¬

та по наковальне, перемежались со словами Антенора:

«чтобы узнать, что вы женились на девушке, которая вам

под стать...»

Уезжают!.. «Если этого не случится, то уж, конечно,

не по ее вине...» Уезжают!.. «Раскройте глаза пошире и

не упускайте своего счастья».

Под конец эти обрывки фраз слились в одно слово,

острой болью отзывавшееся в сердце: «Уезжает!.. Уез¬

жает!..»

Однако скоро в нем возмутилась гордость.

Ну и ладно, сказал он себе. Что же особенного?

Уезжает учиться, учительницей будет... Мне-то какое

дело? Что у меня с ней общего? И зачем было

Антенору морочить мне голову?.. Через несколько дней

я вернусь домой, и дело с концом.

Панчо почувствовал непреодолимую потребность по¬

видать отца, Сеферино, Клотильду и, подхлестнув лоша¬

дей, свернул к почтовой станции. Дорога уже начала за¬

растать бурьяном. Овцы с репьями в свалявшейся шерсти

паслись вдали от дома. Ранчо оставалось таким же, каким

он его покинул, не было заметно никаких улучшений.

Мало того, возле водоема, растянутая на колышках, су¬

шилась на солнце свежесодранная шкура ягненка. «Режут

овец на мясо», — догадался Панчо.

Из дома выглянула Клотильда. Она обрадовалась

Панчо, но от него не укрылось печальное и усталое выра¬

жение ее лица.

—      Как поживает старик?.. Что он делает?..— спро¬

сил Панчо.

Она посмотрела в сторону деревьев, в тени которых

стояла койка дона Ахенора, и сказала:

—      Отдыхает, что ему делать.

—      А где Сеферино?

Клотильда еще больше помрачнела и тем самым вы¬

дала причину своего подавленного настроения.

—      Поди узнай, где его черт носит!.. Вчера вечером

уехал в селение, и поминай как звали. Я для него все

1?0

равно что прислуга. Не успеет вернуться, как уже норо¬

вит опять уехать. Другая его давно бы бросила!

Не зная, что на это ответить, Панчо, чтобы выиграть