Вспаханное поле

—      Сына?.. Мы уже стары, чтобы начинать жизнь сна¬

чала!

Стемнело. На кухне кончали ужинать. Несмотря на ма¬

теринскую заботу Элены, Пабло, подавленный событиями

дня и горем родителей, ел нехотя и ни слова не говорил.

Попытка Хулии вывести его из этого состояния не увенча¬

лась успехом, а так как отец и Маноло тоже были нераз¬

говорчивы, обескураженная девочка притихла. Клотильда

возилась с горшками, замкнувшись в угрюмом молчании, ко¬

торое она хранила с момента отъезда Сеферино.

Панчо первым вышел из-за стола и достал коробку с

табаком, чтобы выкурить перед сном сигарету. Женщины

убрали со стола и начали мыть посуду.

—      Послушай, Пабло, шел бы ты спать — тебе надо от¬

дохнуть,— посоветовал фермер и сделал знак сыну, кото¬

рый встал и вышел вместе с товарищем. Войдя в комнату,

Пабло тяжело опустился на кровать. Маноло, желая под¬

бодрить его, сказал:

—      Что ты так убиваешься?.. Этим горю не поможешь.

Ни ты, ни твой отец тут ничего не могли сделать — один

в поле не воин. Нынче разорили вас, а завтра, может, при¬

дет и наш черед... Какой смысл лезть из кожи вон, обра¬

батывая землю, которая в конце концов станет чужой*

Но отец не может взять это в толк — упрям, как мул!

Пабло поднял голову, удивленный резкостью, с которой

Маноло отзывался об отце. Сам он думал иначе и с жаром

возразил:

194

—      Не говори так, Маноло!.. Твой отец — добрый и

работящий.

Маноло криво усмехнулся.

—      Добрый?! Конечно, тебе не приходилось сносить его

норов, а меня он держит в черном теле, я с малых лет от

него доброго слова не слыхал. Да что об этом говорить?

Уже поздно, а завтра нам рано вставать.

Он лег, погасил свет и больше не раскрывал рта. В его

памяти, затуманенное временем, всплывало далекое дет¬

ство, он видел энергичную осанку отца, слышал его власт¬

ные и строгие окрики и пронзительный свист. Потом ему

вспомнился недавний случай, когда отец разорвал в клочки

книгу, и, сжав кулаки, он проворчал:

—      Добрый!.. Уж мне-то пусть про это не рассказывают.

—      Ты что-то сказал, Маноло? — сонно пробормотал

Пабло.

Тот не ответил, но перестал ворчать и, затаив злобу,

уснул.

IX

Подобно железной дороге, автомобиль стал чем-то при¬

вычным и обыденным, он уже никого не удивлял на рав¬

нине. К этому времени край наводнили агенты иностран¬

ных фирм. Они предлагали фермерам сельскохозяйствен¬

ные машины, соблазняя их платой в рассрочку, и, сбывая

машины под векселя, получали изрядный куш в виде ко¬

миссионных. Но, хотя все они пускали в ход убедительные,

почти неотразимые доводы, никто из них не сумел угово¬

рить Панчо: фермер не сдавался. Он хозяйствовал точно

так же, как прежде, и, по мере того как его голова стано¬

вилась белее, все тверже держался своих взглядов и мето¬

дов. Хотя Маноло был уже взрослым, вполне сложившимся

человеком, всем распоряжался Панчо и только Панчо. Он

полностью сохранил свою удивительную жизненную энер¬

гию. Палящий зной, ветры, дожди и холода, казалось,

лишь закалили его и сделали еще более выносливым. Воз¬

раст сказался не столько на его внешности, хотя у него и

появились морщины и седые волосы, сколько на характере.

Так у деревьев с годами загрубевает не только кора, но

и сердцевина. Элена же, напротив, становилась все ласко¬

вее и мягче. Она уступила Хулии, уже взрослой девушке,

место хозяйки дома и, казалось бы, могла теперь наслаж¬

195      13*

даться покоем, но нередко во всем ее облике сквозила

какая-то озабоченность. Ей было известно, что Маноло

не ладит с отцом, что они почти не разговаривают, и

она страдала от сознания, что сын никогда не будет так

близок Панчо, как Пабло. Пабло был таким, каким Панчо

хотел бы видеть Маноло. Не только потому, что Пабло

был привязан к земле, но и потому, что он чувствовал и

мыслил так же, как Панчо: с таким же пренебрежением от¬

носился к горожанам, питал такое же презрение к полицей¬

ским и так же полагался на свою физическую силу и му¬

жество. Но, несмотря на несходство характеров, Маноло

и Пабло связывала прочная дружба и между ними никогда

не бывало столкновений и ссор.

Элена терзалась, не находя покоя, ей некому было из¬

лить душу, никто не мог ее утешить или посочувствовать

ей. Она не могла поделиться своими думами ни с Хулией,

слишком привязанной к Пабло, чтобы быть беспристраст¬

ной, ни с Клотильдой, без ума любившей Маноло и заве¬

домо готовой встать на его сторону. К тому же было бы

жестоко обременять Клотильду новой заботой — она и без

того извелась, тоскуя по Сеферино и не зная даже, жив ли

он. Объездчик, околдованный далью, которая влекла его

с неодолимой силой, снова отправился на юг, и с тех пор

о нем не было ни слуху ни духу.

И если Клотильда хранила тряпки, которые Сеферино

привозил ей в подарок, стараясь хоть как-нибудь задоб¬

рить ее и добиться прощения за долгое отсутствие, то Ма¬

ноло хранил вещь, при взгляде на которую перед ним сра¬

зу возникал образ дяди. Это была книжечка с пожелтев¬

шими страницами, которые он склеил, правда не восстано¬

вив весь текст. Теперь у него была скромная библиотечка.

Некоторые книги ему прислали дядя Эмилио и его дочь

Лаура, другие, более дешевые и потрепанные, но восхищав¬