Вспаханное поле

В дверях показалась Клотильда. Ее лицо преобразила

та счастливая улыбка, которую Панчо впервые увидел,

когда Клотильда уезжала с фермы дона Томаса на крупе

лошади Сеферино. Эта молодившая ее улыбка появлялась

всякий раз, когда Сеферино на часок-другой запирался

с ней в кухне. Обычно после этого она долго ходила в при¬

поднятом настроении, и в ней даже пробуждалась наивная

кокетливость, но теперь при виде плачущих Элены и

Хулии она сразу стала серьезной.

186

—      Что случилось? —спросила она, испытующе посмот¬

рев сначала на Панчо, а потом на Элену.

—      Тетя Эстер умерла,— сказала Хулия.

Тогда заплакала и Клотильда. Панчо, нахмурившись,

посмотрел в окно и в сгущавшейся темноте увидел огонек,

который быстро удалялся: это Маноло, выполняя его при¬

казание, нес фонарь на край пашни. Обернувшись, он ска¬

зал Клотильде:

—      Принеси поесть... Мне пора пахать.

Та, перестав плакать, с изумлением переспросила:

—      Пахать?.. Неужто в эту ночь вы будете пахать?

—      А что?

Женщина выразительно кивнула в сторону Элены, ко¬

торая, вытирая слезы, прятала письмо в конверт.

—      Надо покончить с пахотой, пока не начались дож¬

ди] — ответил Панчо.—Что случилось, того не изменишь,

а жизнь идет своим чередом!

Смерть Эстер, на его взгляд, была печальным собы¬

тием, но не заслоняла всего остального. Главным для него

оставалось поле, ожидавшее лемеха и семян. Для Эстер он

уже ничего не мог сделать, а для земли мог. Он должен

был как можно скорее снова приняться за работу, при

солнечном или лунном свете — все равно, только бы вы¬

играть время.

—      Принеси поесть! — повторил он.

Клотильда вышла. Хулия, глотая слезы, стала накры¬

вать на стол. Панчо быстро поужинал, как всегда в таких

случаях один, и встал. Он торопился на поле — по его рас¬

четам, сын уже должен был приготовить плуг. Но, прежде

чем выйти, он посмотрел на Элену и, видя, как она уби¬

вается, подошел к ней и своей мозолистой рукой провел по

волосам жены, безмолвно выражая этим ласковым жестом

свое сочувствие. Быть может, он сказал бы, хотя и с обыч¬

ной неловкостью, слово утешения, если бы в эту минуту

не вошел Маноло, в присутствии которого Панчо всегда

становился замкнутым и суровым.

—      Плуг готов? — отрывисто спросил он.

Маноло утвердительно кивнул, и Панчо вышел. Когда

он скрылся в темноте, юноша, посмотрев на заплаканную

мать и решив, что отец повинен в ее слезах, сумрачно

спросил:

—      Что с тобой? Почему ты плачешь?

—      Умерла твоя тетя.

187

—      А! Я уж решил... — проговорил он, досадуя на са¬

мого себя за то, что плохо подумал об отце. Уйдя на кух¬

ню, он сел на скамью и, хмуро уставившись в угол, стал

ждать ужина.

Близился рассвет. Холодный отсвет луны играл на зер¬

кале лемеха, то появляясь, то исчезая, по мере того как

Плуг поднимал и отваливал пласты земли, образуя бороз¬

ду. Все ярче становился свет фонаря, к которому прибли¬

жался Панчо. Он не спускал с него глаз, чтобы не откло¬

няться от принятого направления. Панчо хорошо поработал

в эту ночь, хотя порой у него слипались глаза. Наконец,

в последний раз пройдя полосу, qH добрался до края паш¬

ни, взял фонарь и повернул к дому. Он выиграл целый

день, и чувство удовлетворения побеждало усталость, а

мирная тишина ночи вселяла в него спокойствие и бод*

рость духа. При виде спящего ранчо он с особой силой ощу¬

тил свою ответственность за семью, скотину, ферму — за

весь этот мир, который он создал и душой которого был.

Прежде чем пойти спать, он обошел двор и заглянул под

навес, в свинарник, в корраль, проверяя, все ли в порядке.

Наконец направился к дому, предвкушая наслаждение, с

которым он сейчас коснется мягкой подушки и нежного и

теплого тела Элены. Только теперь он вспомнил об Эстер,

но воспоминание это было каким-то далеким и смутным.

Вдруг он остановился и застыл, устремив взгляд вдаль.

В предрассветном сумраке вспыхнуло кровавое зарево по¬

жара. Сон как рукой сняло. Он вбежал в дом и растолкал

жену:

—      Что-то стряслось у Гумерсиндо! Там пожар!.. Раз¬

буди Маноло, пока я седлаю!

Он побежал на выгон за свежей лошадью. Элена соско¬

чила с кровати и ворвалась в комнату сына, поспешно спря¬

тавшего под одеяло порванные листки книги.

-— Вставай! — крикнула она.— У Пабло пожар!

Юноша вскочил и начал быстро одеваться. Стоя посре¬

ди двора, Элена с тревогой смотрела на зарево пожара,

время от времени поднимавшееся ввысь. Маноло вышел из

дому и побежал за лошадью. Когда он вернулся, отец, уже

сидевший в седле, приказал ему: «Поезжай за мной!» —

и поскакал галопом напрямик через вспаханное поле. Ма¬

ноло вскочил на неоседланную лошадь и, нещадно колотя

ее каблуками, нагнал отца, когда тот ударами ножа рубил

188

проволочную изгородь, чтобы проехать на участок дона

Гумерсиндо. Они поскакали вместе, озаренные отсветом

пламени. Ранчо, превратившееся в огромный костер, грози¬

ло вот-вот рухнуть. Пылали, как гигантские факелы, и два

ближних дерева. Маноло подумал о Пабло и огрел плетью

лошадь, и без того мчавшуюся во весь опор. На фоне пла¬

мени четко вырисовывались силуэты людей. Отец и сын

разом натянули поводья и соскочили наземь у самого дома.