Вспомнить всё

– Во-первых, – тяжко вздохнув, пояснил доктор Акопян, – убить кого-либо из воображаемого, иллюзорного лучемета, знаете ли, трудновато. Во-вторых, мы не позволили вам во второй раз навестить жену, так как знали, что встреча завершится кровопролитием: скрывать своих планов вы даже не думали. Вы не встречались с ней, не убивали ее, и гомеогазета, лежащая перед вами, – вовсе не лос-анджелесская «Таймс», а «Стар», издающаяся в Нью-Детройте-Г… и ограниченная в объеме четырьмя страницами, так как запасы древесной целлюлозы для производства бумаги на Ганимеде подходят к концу.

Не веря ушам, Купертино вопросительно поднял брови.

– Именно, именно, – кивнув, подтвердил доктор Акопян. – Все повторилось, Джон: теперь ваш иллюзорный мир пополнился воспоминаниями о втором убийстве жены, и оба эти события в равной степени ирреальны. Бедняга… очевидно, вы обречены покушаться на нее снова и снова и всякий раз терпеть неудачу. Какой бы ненависти ни испытывали наши вожди в отношении Кэрол Хольт Купертино, как бы ни порицали, ни сожалели о ее поступке все вокруг, мы… – Хмыкнув, доктор повертел пальцем в воздухе. – Долг велит нам оберегать ее, хотя бы ради справедливости. Ее приговор приведен в исполнение, и ей предстоит сидеть в тюрьме еще двадцать два года или до тех пор, как терране, сумев одолеть нас, не выпустят ее на свободу. Не сомневаюсь, заполучив ее, Терра сделает из нее героиню, восславит Кэрол Хольт Купертино во всех про-терранских гомеогазетах…

– И вы допустите, чтобы она попала в их руки живой? – полюбопытствовал Купертино, переварив услышанное.

Доктор Акопян возмущенно нахмурил брови.

– А, по-вашему, ее следует прикончить, чтоб не досталась терранам? Нет, Джон, мы не варвары, беззаконная месть нам чужда. Три года в заключении она уже отсидела и наказана соразмерно проступку… как, кстати, и вы. И еще неизвестно, кому из вас тяжелее.

– Но я же точно знаю, что застрелил ее, – упрямо возразил Купертино. – Взял кэб, приехал к ней на работу, в «Падающую Звезду, Инк», владеющую «Познавательными Играми и Зрелищами Шести Планет», поднялся в ее кабинет на шестом этаже…

Да, он прекрасно помнил поездку в лифте – даже шляпку другой пассажирки, женщины средних лет. Прекрасно помнил стройную рыжеволосую секретаршу, звонившую Кэрол по внутренней линии, и оживленную, деловито гудящую внутреннюю канцелярию, и как, миновав ее, вдруг оказался с Кэрол лицом к лицу. Поднявшись на ноги, замерев у стола, Кэрол увидела лазерный лучемет в его руке, на лице ее отразилось понимание, и она бросилась было бежать, пустилась наутек… однако неумолимый луч лазера настиг ее у задней двери, стоило только ей схватиться за ручку.

– Уверяю вас, Кэрол жива и здорова, – откликнулся доктор Акопян и, повернувшись к видеофону на столе, принялся набирать номер. – Пожалуйста, судите сами: я позвоню ей, и, как только она ответит, поговорите с ней.

Охваченный странным оцепенением, Купертино замер, дожидаясь ответа. Наконец на экране появилось лицо… лицо Кэрол.

– Привет, – сказала она, узнав Купертино.

– П-привет, – с запинкой пробормотал он.

– Как себя чувствуешь? – спросила Кэрол.

– О'кей… а ты? – сконфуженно полюбопытствовал он.

– Прекрасно, – заверила его Кэрол, – только немного в сон клонит. Рановато ты утром меня разбудил.

Купертино нажал на рычаг.

– Ладно, – сказал он, повернувшись к доктору Акопяну, – допустим, вы меня убедили.

Действительно, жена оказалась цела и невредима и, кажется, даже не знала о новом покушении на ее жизнь. Выходит, и на работу к ней он не приезжал… Акопян не врет.

На работу? Вернее сказать, в тюремную камеру: если уж верить Акопяну, то верить до конца.

– Пойду я, пожалуй… можно? – спросил Купертино, поднявшись на ноги. – Поеду к себе в комкварт. Устал жутко… хоть этой бы ночью выспаться.

– Удивляюсь, что вы вообще на ногах еще держитесь, хотя провели без сна почти пятьдесят часов, – с ободряющей улыбкой заметил доктор Акопян. – Разумеется, езжайте домой, ложитесь спать, отдохните. Продолжим беседу после.

Ссутулившись от усталости, Джон Купертино вышел из кабинета доктора Акопяна, спрятал руки в карманы, постоял у входа, дрожа от вечернего холода, и с великим трудом влез в кабину припаркованного у обочины колеса.

– Домой, – велел он.

Колесо плавно тронулось с места, приняло влево, влилось в поток транспорта.

«А ведь я мог бы попробовать снова, – внезапно сообразил Купертино. – Почему нет? Возможно, на этот-то раз все выйдет как надо. Две неудачи еще не означают, что я обречен на вечное невезение!»

– В Лос-Анджелес, – скомандовал он колесу.

Автономный контур управления защелкал реле, прокладывая курс к основному пути в Лос-Анджелес, к Девяносто девятой государственной автомагистрали.

«К тому времени, как доеду, она будет спать, – рассуждал Купертино. – Спросонья, вполне вероятно, поначалу ничего не заподозрит, впустит меня, а там… Возможно, теперь революция завершится полным успехом!»