Встречный ветер прошлого

Неделю спустя с утвержденным и согласованным проектом он прибыл в незнакомый маленький городок, поселился в скромно и непритязательно обставленном номере гостиницы. Сергей не стал тратить время на ознакомление с городом и с ходу, не мешкая, погрузился в работу. С утра до позднего вечера он находился на строительной площадке, наблюдал за вращением бетономешалки, за работой строителей, которые покрывали расчищенную площадку слоями керамзита, вязали из металлических прутьев сетки для опалубки, заливали их монолитом, возводили нулевой цикл, за установкой башенного крана. Он проверял состояние завезенных материалов: панелей, плит, опор, свай. За первый день он успел поцапаться со склочным и прижимистым на материалы прорабом, подружиться с работягами и распить с ними на жаре несколько бутылок водки. К вечеру, совершенно обессиленный, он сидел на ящике, прислонившись головой к забору, и смотрел, как искры сварки, сверкая, отражаются синими вспышками на белых бетонных панелях. Через десятки метров от него на противоположной стороне сидел ночной сторож возле своей каптерки и ужинал. Строители называли его Хоттабыч. Он был худой, носил густую седую бороду и вдобавок хромал. Весь день старик выполнял подсобные работы, а ночью остался сторожить площадку и оборудование. Сергей вспомнил, что днем к нему приходил мальчик и помогал старику таскать раствор. Дед повернулся лицом к Сергею и, щурясь от сварки, прикрывая рукой глаза, другой рукой, в которой держал ложку, подзывал к себе Сергея, предлагая поужинать. Сергей устало улыбнулся и отрицательно покачал головой. Он настолько вымотался за день, что не было сил ни ужинать, ни идти к себе в гостиничный номер. Сергей сложил вплотную друг к другу несколько пустых ящиков, застелил их мешковиной, подложил под голову свою кожаную куртку и улегся, глядя на звездное небо. «Где иной раз не приземлишься?» – подумал он, зевнул и закрыл глаза.

Он настолько устал, что ни жесткие ящики под спиной, ни лай собак в соседнем дворе, ни отдаленный шум машин вряд ли бы помешали ему заснуть. Вновь, как и много лет назад, он засыпал под открытым звездным небом.

Среди ночи он проснулся и увидел мерцающие звезды на бескрайней панораме неба. Казалось, это они его разбудили своим светящимся подмигиванием. Он не сразу сообразил, где он. Какое-то тревожное ощущение всполошило его и прогнало сон. Ощущение, а может быть, впечатление, давно забытое, погребенное в его подсознании, которое вновь всплыло со всей ужасающей яркостью и точностью в его памяти. Да, это было давно, южной тропической ночью в матросском кубрике. Они тогда все перепились. Отмечали день военного флота. А когда перепились, решили устроить забаву, которая могла кончиться смертельным исходом. Салоян держал пари, что он привяжет канат к кнехту, зацепится за него, прыгнет за борт и пробудет за кормой десять минут. Корабль делал ход двадцать узлов, и прыгать при такой скорости за борт было безумием само по себе. Вдобавок можно было стать живцом для акул. А в Сейшельском районе водились и безобидные серые рифовые акулы, и пугливая до поры до времени акула-мадемуазель, и черноперые, и хищные акулы-молоты, и самые свирепые – тигровые. Сергей помнил, что в тот день на его глазах, за бортом, акулы сожрали двух неуклюжих черных альбатросов – птиц с величественными гордыми крыльями. Одно из этих печальных пернатых созданий ловило рыбешку на поверхности воды в какой-то четверти мили от идущего по тропическим водам крейсера, опоясывающего своей пеной земной шар. Акулу даже не вспугнул шум корабельных винтов. Ее тупая разинутая пасть с глухим всплеском высунулась из воды, сомкнулись адские челюсти, но она промахнулась на какие-то полметра, и альбатрос вспарил вверх и полетел по ветру, невысоко над водой. Черный плавник акулы, рассекающий воду, преследовал его. Инстинкт ей подсказывал, что альбатрос скоро выдохнется. Так оно и вышло. Эта странная птица не способна на длительные беспосадочные перелеты. Альбатрос сел на пенные гребешки волн, покачиваясь на них. Акула была тут как тут. «Хи-и», – хрипло вскричал альбатрос и исчез в ее пасти.

– Кто мнэ составит компаныю? Кто рэшится? – Салоян расхаживал по кубрику, сверкая своими пьяными кавказскими очами, с чувством превосходства поглядывал на других матросов.

Салояна боялись многие. Полкорабля. Одна половина боялась и ненавидела, другая заискивала перед ним и тоже ненавидела. Даже офицеры предпочитали с ним дружить и закрывали глаза на многие его зверства. Командир Б. Ч. нередко ставил его в пример сослуживцам, потакая бесчинствам свирепого горца. Он говорил: «Салоян наведет порядок. На таких, как он, держится дисциплина». И Салоян наводил.

Он был на крейсере как тот волк-Ларсен из известной книги, разве что не капитан. Но по авторитету на крейсере, пожалуй, даже и повыше капитана.