Встречный ветер прошлого

Сферы влияния поделились. Капитан осуществлял руководство крейсером, офицеры следили за его живучестью и боеспособностью, матросы несли вахты, а Салоян взял паханство в этом издерганном, подолгу не бывающем на суше плавучем обществе. Службу он нес исправно, но и не забывал о развлечениях. Его любимой забавой, средством от хандры и скуки, навеянным угрюмыми морскими широтами и тоскливыми, крашенными в зеленый цвет корабельными переборками, было избиение матросов-первогодков. Один циничный юморист (мичман) назвал Салояна «Паганини избиения» за его виртуозность и навыки в этом деле. Кличка так и прилипла к нему. Паганини! Салояну это льстило. Он строил в кубрике по ночам молодых новобранцев и аккуратно избивал их. Без синяков и следов, бил преимущественно по почкам и в область живота. Взамен за это воспитательное одолжение он требовал от них одного – молчания вообще и в частности – во время самой процедуры. Если первогодок нарушал зловещую тишину, этот неписаный устав Салояна, своими воплями и стонами, то тот обрушивался на него градом ударов и лупил уже без разбора. Молчание ягнят доставляло этому матёрому волку огромное наслаждение. Варфоломеевы ночи вошли в обиход.

Не то чтобы Салояна никогда не останавливали. Останавливали, и не раз, его же матросы-одногодки, заламывали руки, оттаскивали назад. Но, по сути, это мало что меняло. Салоянов много. На каждом корабле, в каждой роте… Они часть системы, армейской, флотский… На таких, как они, и держится эта система. Насквозь прогнившая.

– Ну, кто смэлый? – расхаживая по кубрику, сверкая золотыми зубами, твердил Салоян. – Валисян, ты? Ну, ты же мой зэмляк. А может, ты, Хаценко? Давай, хохол, нэ срами свою Одэссу… Эй, кубань, может, ты?…

Валисян, Хаценко и «кубань» лишь отнекивались, отшучивались и качали своими нетрезвыми головами.

– Плюто, ты? – подначивал Салоян. – А, ты же прибалт… Что скажэш, Лэдягин?

Сергей сидел на рундуке и перебирал пальцами расстроенную гитару, даже не подняв головы, не удостоив Салояна ответом.

Салоян настойчиво не отходил. Сергей поднял голову и поглядел на него пьяными глазами. Салоян, прищурившись, усмехался ему в лицо. Сергей помедлил и отложил гитару. Они оба пришли на корабль почти одновременно, с разницей в два дня, ненавидели друг друга вот уже почти три года, но, ни разу у них не доходило до драки. Холодная война продолжалась. И вот теперь Салоян бросал ему вызов.

– Идет, – сказал Сергей. Он принимал брошенную перчатку.

Они пришли на ют всей толпой, взяли с собой швартовочный канат, не забыли прихватить и выпивку. Пропитанный солью и морской романтикой йодистый воздух был свеж и прохладен. Тропическая ночь бархатным сумраком повисла над обманчиво спокойным океаном. Устойчивый, но слабый пассат поддувал с северо-востока. Сергей вытянул короткую спичку – его очередь была первой. Он скинул сандалии, снял тропическую форму, оставшись в одних плавках. Двое из их компании набросили канат на кнехт, завязали на тумбе узел, протянули петлю и подали ее Сергею. Он прокинул ее себе подмышки.

– Эй, парни, кончайте! Здесь полно акул, – пытался вразумить их один из матросов.

– Это вам не драка. Это дуэль. И дуэль насмерть!

Но дуэлянты не стали его слушать.

Сергей направился к корме, поглядел на бурлящий пенный водоворот за бортом и стал спускаться по веревочному трапу. Последняя ступень кончалась в двух метрах от ватерлинии. Внизу пенилась струя кильватера, захлестывая его водой до пояса. Он старался не смотреть вниз. Левой рукой он задел что-то острое. Это был забытый боцманами подвязанный к леерам металлический трос. Проволока на нем разорвалась и местами торчала наружу.

– Этот камикадзэ сэйчас обсэрэтся, – съязвил на юте Салоян.

Сергея словно полоснули по сердцу. Он, недолго думая, полоснул себя проволокой по плечу, разодрав кожу до крови. «Вот так-то лучше, – подумал он. – Так, по крайней мере, я не обманываю акул». Алкоголь притуплял страх. Да и отступать было некуда: с юта на него смотрела ненавистная физиономия Салояна. «Нет, тварь, я тебе не доставлю такого удовольствия». Он оттолкнулся от борта. Пенная вода подхватила его, захлестнула, унося от корабля.

– Пьяному морэ по колэно! – хохотал на корме Салоян.

Парни на юте быстро разматывали канат, и Сергей удалялся от крейсера. Его тащило за кораблем. Он видел вспененную воду, звезды на ночном небе и сигнальные огни с ходовой рубки. Никогда корабль не казался ему таким огромным, как в эту минуту. Натянутая петля причиняла боль. Из последних сил Сергей старался выше поднять голову, чтобы не захлебнуться в пенном соленом водовороте.