Встретимся у Ральфа

– Ха! – Тамсин вытерла кулачком слезы. – Да ты ничего толком не знаешь. У тебя просто нет доказательств.

– Ну-ну. Видишь ли, я тоже не полный идиот. Все в клубе знали, на что ты способна. Помнишь тех двух французов? Они всем разболтали про ваше сексуальное трио. Поверь, я не собираюсь смаковать детали. Сделка есть сделка: нам обоим есть о чем молчать. Что касается Рика и Шевон, почему бы тебе не пойти и не удостовериться во всем лично? Другое дело, что это никак не украсит тебя в собственных глазах, – покачал головой Карл. – Ты либо веришь людям, либо нет. Можешь называть это глупостью и самодовольством – лично я считаю это чувством собственного достоинства. Без него жизнь утратила бы всякий смысл.

На это Тамсин не нашлась что сказать.

– Что ж, похоже, светской беседе на сегодня пришел конец, – заметил Карл. – Пойду-ка я, пожалуй, спать. Жаль, что не вышло просто поболтать друг с другом. Впрочем, утро вечера мудренее, и у нас еще есть шанс остаться друзьями. А ты как думаешь?

Тамсин, угрюмо глядя в пол, пожала плечами.

Карл подал ей на прощание руку. Она вяло протянула свою ладошку.

– Чему бывать, того не миновать. Ложись и ты, Тамсин.

Карл зашагал вверх по лестнице. Розанна, все это время дремавшая у камина, поспешила следом. Тамсин пристроилась здесь же, на диване, с твердым намерением дождаться Рика, чтобы обрушить на него все свое беспокойство. Но не прошло и секунды, как она уже спала – выпитое вино подействовало на нее не хуже снотворного.

Тамсин не слышала, как Рик и Шевон прокрались на цыпочках в дом. Она даже не проснулась, когда Рик поднял ее на руки и понес, как ребенка, к себе в спальню.

Огни в доме погасли, доски скрипнули и умолкли, и повсюду вдруг воцарилась тишина.

Тишина, нарушаемая лишь звяканьем колокольчиков, невнятным уханьем сов да шелестом пленки в магнитофоне, который безостановочно крутился на каминной полке.

16

Ральф проснулся, будто кто-то его толкнул. Ему снилось… Что же ему снилось? Он попытался вспомнить, но не смог – обрывки сновидений уже выветрились из памяти. Сердце колотилось, голова была как в тумане. Что не так? Будильник? Точно. На другом конце комнаты гремела музыка… Стало быть, он сам установил с вечера будильник на своем радио. Другое дело, зачем? И сколько вообще времени? Половина восьмого… черт бы всех побрал! Застонав, он вытащил из-под головы подушку и накрыл ею лицо, пытаясь заглушить бойкий ритм и заслониться от света, бьющего в щель между занавесками. Сознание прояснялось мучительно медленно. Что за слова у этой песни? «Я чувствую себя подлецом, когда они начинают ворковать… Я хотел бы признаться ей в любви, но смысла в этом нет… Как бы я хотел, чтобы девушка Джесси была моей…»

Господи боже! Ральф скинул подушку и сел. Половина восьмого утра. Рик Спрингфилд поет про девушку своего приятеля Джесси, и он, Ральф, готов подписаться под каждым его словом. Да уж, неплохо начался денек!

Выбравшись из-под теплого одеяла, Ральф прошлепал на другой конец комнаты. Где же тут кнопка «выключить»? Лихорадочные поиски ни к чему не привели, и Ральф просто выдернул проклятый агрегат из розетки. В спальне вновь воцарилась тишина.

Интересно, кто это пытается таким образом достучаться до него? Впервые за много месяцев Ральф решил проснуться под будильник, и тот разбудил его знаковой песней про девушку Джесси!

Ральф по-прежнему находился в смятении. Что вообще все это значит? Ах да, мастерская! Он собрался ехать к себе в мастерскую. Но зачем? Только потому, что он художник? Не похоже. Потому что ему хотелось? Да не сказать. Тогда… потому что Джем так сказала… это уже ближе. Джем так сказала. Точнее, посоветовала. Ей хотелось, чтобы Ральф поехал в мастерскую.

И он пообещал ей – просто чтобы не разочаровывать. «Ладно, – сказал он. – Завтра с утреца я туда и отправлюсь». – «Сделай это не для меня, – сказала она. – Сделай это для себя. Пообещай, что так и будет». И Ральф пообещал.

И вот вам пожалуйста – пятница, половина восьмого утра. Он весь в испарине и вообще чувствует себя так, будто и не проснулся. Очевидно, что делает он это не ради себя, а ради Джем – чтобы подогреть ее интерес, заставить гордиться собой. Раз уж ей так хочется, он станет ее маленьким проектом. Почему бы не поиграть в измученного жизнью художника, если это поможет хоть на время вытеснить из ее головы Смита? Ну кто такой Смит? Обычный банкир, ничего интересного. Непризнанный художник – это другое. Тут есть где разгуляться воображению.

Ральф подошел к окну и распахнул занавески. Ну, что там за денек? Красота! Денек выдался на славу. Пожалуй, он позаимствует у Смита велосипед. Разомнется по дороге и глотнет свежего воздуха.

Порывшись в стопке белья на полу, он вытащил и натянул шорты-боксеры. Ральф вышел в коридор, бодро напевая «Как бы я хотел, чтобы девушка Джесси была моей… мое-ей…».

– Вот уж не знала, что ты поклонник Рика Спрингфилда.

– Что? – Ральф едва не подпрыгнул.