Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

Плыли около недели, поддерживая спасательные средства в постоянной готовности из-за большого количества плавающих мин. Когда ранним утром проходили Корейский пролив, заранее попросил дежурного матроса-телеграфиста разбудить меня возле острова Цусима. В нашей семье часто вспоминали японскую войну, в которой участвовали мой отец и дядя – под Мукденом и на крейсере «Варяг». Только что взошло солнце. Из воды слева поднимался берег Кореи с пальмами и тропической растительностью, а справа за кормой возвышался мрачный скалистый северный берег острова Цусима. Несмотря на полный штиль, был слышен грохот волн, разбивающихся о скалы.

На подходе к Владивостоку, миль за 150, мы повстречали корабли Тихоокеанского флота – два крейсера типа «Киров»⁴. В порту Владивостока работала таможня. Офицеров действующей армии не досматривали, я спокойно вынес на берег и отдал кому нужно плату за своё место в штурманской каюте – тридцать килограмм контрабандного шоколада, после чего отправился на вокзал. Две недели пути в родной город к будущей жене и стали моим окончательным возвращением с войны.

Примечания

1. Так советские лётчики прозвали I группу 53-й немецкой истребительной эскадры «Туз пик» (I./JG53 Jagdgeschwader 53 «Pik As»). Здесь и далее примечания редакции.

2. П.Р. Пуговкин путает ТБ-3, не участвовавший в налётах на Берлин, с ТБ-7 (Пе-8).

3. Майор Эрих Хартман.

4. Они тогда назывались «Калинин» и «Каганович»..

Дубосеково: многолетний миф В. Широков

«Посев», 1992, № 2

28 героев-панфиловцев. О них сложены песни, написаны книги. Их подвигу посвятили свои произведения Н. Тихонов, М. Светлов, Н. Хикмет и другие известные литераторы. Но первым, кто громогласно заявил о героях, был А. Кривицкий – спецкор газеты «Красная звезда», в которой он 28 ноября 1941 года опубликовал передовую статью «Завещание 28 павших героев».

Основой для статьи послужило якобы найденное тогдашним редактором газеты Д. Ортенбергом в Главпуре политдонесение, содержание которого он позднее приведет в своей книге «Июнь-декабрь сорок первого»:

«16 ноября у разъезда Дубосеково 28 бойцов во главе с политруком Диевым отразили атаку танков противника, наступавшего в два эшелона – 20 и 30. Один боец струсил, поднял руки и был без команды расстрелян своими товарищами. 28 бойцов погибли как герои, задержали на 4 часа танки противника, из которых подбили восемнадцать».

Странно уже то, что если один струсил и был убит своими, то почему «как герои» погибли все 28? Кроме того, в Центральном архиве Министерства Обороны (ЦАМО), расположенном в городе Подольске, в фондах 316-й (8-й Гвардейской) стрелковой дивизии нет ни одного документа военного времени, который рассказывал бы о бое 28 (или 27) панфиловцев.

Как бы там ни было, но после публикации материала А. Кривицкого в редакцию утром следующего дня позвонил М.И. Калинин:

– Читал статью. Вы поднимаете на щит героев – хорошо. Надо бы разузнать их имена. Нельзя, чтобы герои остались безымянными.

29 ноября 1941 года А. Кривицкий поехал в панфиловскую дивизию, которую якобы отыскал на переформировании на станции Павшино (в действительности дивизия в это время занимала оборону около станции Крюково). Тем не менее он сумел-таки побеседовать с командованием дивизии и командиром 4-й роты капитаном П. Гундиловичем. Вот что он пишет, в частности, в своей книге «Неподвластно времени»:

«Начальник штаба полковник Серебряков твёрдо заявил мне, что слыхом не слыхивал ни о каком политруке Диеве. Комиссар дивизии Егоров тоже не мог припомнить такую фамилию.

К исходу дня случай свёл меня с капитаном Гундиловичем из полка Капрова. Ещё не зная о цели моего приезда и только услышав расспросы о Диеве, он спокойно сказал:

– Ну как же, Диев. Политрук моей роты. Его настоящая фамилия Клочков, а Диевым его прозвал один боец – украинец, от слова “дие” – дескать, всегда-то наш политрук в деле, всегда действует. Ах, Клочков, Клочков! Геройский был парень. Он со своими бойцами остановил полсотни танков у Дубосеково.

Оказалось, в донесении ошибся сам Гундилович. После встречи с ним я получил поимённый список двадцати восьми».

Трудно поверить в правдивость слов А. Кривицкого, что-де командование дивизии ничего не знало о бое группы бойцов у разъезда Дубосеково и что капитан Гундилович написал донесение в Главпур без согласования с тем же комиссаром дивизии Егоровым.

Далее в той же книге Кривицкий пишет о том, как ему удалось разыскать живого участника боя И. Натарова в одном из подмосковных госпиталей:

«Он был плох, перенёс сложные операции, врачи говорили – не выживет. Я робел, расспрашивая его, но узнав, чем интересуется военный корреспондент, он сам попросил записать его рассказ».

И опять приходится сомневаться в правдивости Кривицкого. Дело в том, что он не мог встретиться с И. Натаровым. Согласно политдонесению военкома 1075-го стрелкового полка Мухамедьярова, хранящемуся в фондах того же ЦАМО, Иван Моисеевич Натаров погиб в одном из боёв 14 ноября 1941 года, то есть за два дня до сражения у разъезда.