Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

«…B роте к 16 ноября 1941 года было 120–140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково, 1,5 км от позиции 4-й роты (2-го батальона). Я не помню сейчас, были ли противотанковые ружья в 4-й роте, но повторяю, что во всём 4-м батальоне было только 4 противотанковых ружья… Всего на участке 2-го батальона было 10–12 танков противника. Сколько танков шло (непосредственно) на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить…

Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака была отбита. В бою полк уничтожил 5–6 немецких танков, и немцы отошли. В 14–15 часов немцы открыли сильный артиллерийский огонь… и вновь пошли в атаку танками… На участках полка наступало свыше 50 танков, причём главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажёг сено и будку, так что я случайно смог выбраться из блиндажа: меня спасла насыпь железной дороги, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков. Больше всех пострадала 4-я рота: во главе с командиром роты Гундиловичем уцелели 20–25 человек… Остальные роты пострадали меньше».

(По документам ЦАМО, 1075-й стрелковый полк 1 б ноября 1941 года уничтожил 15 танков и около 800 человек личного состава противника. Потери 1075-й роты: 400 – убитыми, ранеными – 100, без вести пропавшими – 600.)

Подтверждением тому может служить и дальнейший рассказ комполка Капрова:

«…4-я рота действительно дралась героически, причём из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах. Никто из корреспондентов ко мне не обращался в этот период, и я никогда и никому не говорил о 28 панфиловцах. В конце декабря (теперь уже действительно недалеко от станции Павшино, а точнее, в Нахабино), когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент “Красной звезды” Кривицкий с представителем политотдела дивизии Глушко (начальник политотдела) и Егоровым (комиссар дивизии). В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно 28 (!) героев панфиловцев… Я ему заявил, что с немецкими танками дрался весь полк и в особенности 4-я рота 2-го батальона. Фамилии Кривицкому давал по памяти капитан Гундилович, который вёл с ним разговор на эту тему».

Сам же Кривицкий в Дубосеково приезжал лишь однажды летом 1942 года, когда советские войска в результате контрнаступления отогнали немцев далеко на запад. Не было у него и особого желания разговаривать с работниками местного военно-патриотического музея, изначально знавшими всю правду о сражении у разъезда. Он коротко заявил: «Лядов открыл для советских людей Зою Космодемьянскую, а я – 28 героев-панфиловцев!»

Что ж, в крайне политизированной системе того времени, может быть, и не следовало бы обвинять того же Кривицкого в преднамеренном отступлении от истины: было дано указание «поднять на щит» пример массового героизма советских воинов на фронте, и он выполнил это указание. Но дело в том, что действительный пример массового героизма в данном случае оказался принижен. И вместо подвига многих сотен панфиловцев из «пепла возродилось» надуманное число – 28.

В результате кривда Кривицкого стала обрастать всевозможными кривотолками. Нередко среди экскурсантов, приезжающих на мемориал 28-ми героев-панфиловцев, можно услышать что-то наподобие: «А был ли мальчик? Может, мальчика и не было?!» Готовясь к 50-летию битвы под Москвой, по приказу командования Московского военного округа на мемориале вела благоустроительные и ремонтные работы группа воинов знаменитой Кантемировской дивизии, той самой – не поддержавшей «гекачепистов» в событиях августа 1991 года.

– Что толку? – рассуждали все они при встрече. – Руки не лежат к работе. Кто ни приходит, сразу говорит, что тут никто и никакого подвига не совершал… Едва три танка появилось на горизонте, как эти «панфиловцы» сразу разбежались в разные стороны!

Вот она, цена исторического принижения правды. Можно, конечно, во избежание мнимого кощунства о многом сегодня и умолчать. Но как, если за одной неправдой тянется другая? Так, по заверениям местных жителей, под гранитной стеной с именами 28 панфиловцев захоронены всего б (!) человек, а прах остальных покоится в других братских могилах, рядом с прахом своих однополчан-товарищей, героев, как и они сами.

Думается, что само время ещё поставит нас перед необходимостью восстановления всей правды о судьбе многих сотен советских людей, сражавшихся здесь – у разъезда Дубосеково.

Сталинградские письма Г. Андреев

«Посев», 1952,№ 6