Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

А вот годом позже в определении Военной коллегии ВС РФ утверждается, что всё это совершали и престарелый генерал П. Краснов, большую часть войны проведший в Берлине, и отвечавший за казачий резерв А. Шкуро, и атаман Казачьего Стана Т. Доманов, и начальник Штаба Главного Управления Казачьих Войск при Восточном министерстве С. Краснов, и руководитель Северо-Кавказского Национального Комитета Султан-Гирей Клыч (Султан Келеч-Гирей). Непонятно, как и когда они могли совершать все свои злодеяния, если их не совершали непосредственно находившиеся в подчинении генералов казачьи части. И уж вовсе смехотворными можно считать обвинения офицеров Белой армии в «измене» – присяги СССР они не принимали. Более того, в самом же обвинительном заключении от 1947 года про старшего Краснова, Шкуро и Султан-Гирея пишут как о генералах Белой армии, а про Краснова-младшего и Доманова – как о генералах немецкой армии.

Полный текст определения Военной коллегии в составе очень важных генералов от юстиции Уколова А.Т.,

Пархомчука Ю.В. и Хомчика В.В. здесь привести просто невозможно – это всё-таки 31 страница текста, причём наполненного сплошь нудными повторами одних и тех же обвинений в адрес казаков. Вот ещё несколько характерных цитат.

Итак, П.Н. Краснов, кроме «клеветы» на колхозный строй и написания книг, обвиняется «в том, что, начиная с 1917 года, на протяжении 28 лет вёл активную ожесточённую борьбу против Советской власти… обманным путём (?! – ГК?) бежал на Дон, где при поддержке иностранных империалистов и внутренних сил контрреволюции повёл широкую работупо сколачиванию военных белогвардейских кадров и организации мятежей в казачьих и кулацких районах… написал ряд книг, брошюр и большое количество листовок злобно-клеветнического антисоветского содержания… являлся изменником и предателем (но как раз присяги своей – Государю и Дону – Пётр Николаевич никогда не нарушал! – ГК')… руководимые им войска чинили зверства, массовые расстрелы и расправы как над советскими людьми, так и над партизанами и мирным населением в Италии, Югославии и Польше…».

А.Г. Шкуро, «являясь полковником казачьих войск царской армии, в 1918 году организовал на Кубани казачий белогвардейский отряд для вооружённой борьбы против Советов… его части отличались особыми зверствами, совершали массовые ограбления мирного населения, насиловали женщин, убивали и вешали советских людей, учиняли еврейские погромы и сжигали населённые пункты… от представителей английского командования получил орден “Бани” (ну, это совсем уже мерзко – от “союзников”-то! – ГК)…»

Ну, и дальше в том же роде. Тут можно только заметить, что никаких фактов и доказательств по событиям гражданской войны на судебном процессе 1947 года не предъявлялось. На сегодня обвинения тех же Краснова и Шкуро (не говоря уже о других осуждённых) в военных и уголовных преступлениях, якобы совершённых в тот период, давно опровергнуты историками как чистой воды советская пропаганда.

Точно так же отсутствуют в деле и конкретные документальные свидетельства преступлений казаков в годы II мировой войны. Участие в боевых действиях на фронте или против партизанской армии Тито, согласитесь, это всё же совсем не то. Война она война и есть. В деле – опять одни громкие слова и советские штампы («насилия», «зверства», «расправы» – ну в самом-то деле, что ещё, по мнению нормального, правильно взращенного советского человека, могли делать в свободное время белые офицеры?).

Вот в определении, например, говорится: «на площади до 4 тысяч квадратных километров всё итальянское население было терроризировано и ограблено казаками». Какими казаками, кем и где именно, каким образом, где даты, факты, состав конкретных преступлений? Обратившись к выявлению таковых при рассмотрении вопроса о реабилитации фон Паннвица, в военной прокуратуре их, во всяком случае, не отыскали во всех томах следствия. Если, правда, не считать доказательством факт повешения на территории Хорватии осуждённых хорватскими же властями за мародёрство и террор пятнадцати титовских партизан – казаки XV корпуса при этом даже вроде присутствовали.

В следственном деле фон Паннвица (т. 12, л. 99-100) об этом говорится, в частности, следующее: «По личному приказу Панвица зимой 1943–1944 гг. в районе Сунья-Загреб было повешено на телеграфных столбах 15 югославских заложников». В заключении о реабилитации немецкого генерала об этом эпизоде говорится уже несколько иначе:

«На территории Югославии воинские части корпуса постоянно подвергались нападению югославских партизан и вынуждены были вести в отношении их боевые действия. При этом имели место случаи репрессий в отношении поддерживающих партизан местных жителей. В этот период по согласованию с фон-Панвицем были повешены 15 югославских граждан, приговорённых ранее хорватским судом к смертной казни».

Вот и все «преступления».

Однако для Военной коллегии сегодня и этого, видимо, вполне достаточно, чтобы сообщить: