Вторая модель

Установка ожила, негромко загудела. Харди взял в руки лягушку, забросил ее в трубу, захлопнул и накрепко запер за нею стальную дверцу.

– Таким образом, – пояснил он, – с этой стороны лягушке наружу не выбраться.

– На каких же размеров лягушку вы рассчитывали? – спросил Питнер. – Сюда взрослый человек свободно поместится.

– Теперь смотрите внимательно, – сказал Харди, откручивая вентиль газовой горелки. – Данный конец трубы нагревается. Повышение температуры гонит лягушку к выходу из трубы. Мы наблюдаем за ней через это смотровое окно.

Все трое устремили взгляды в трубу. Лягушка сидела на месте крохотной пирамидкой, с тоской глядя вперед.

– Да прыгай же, глупая ты амфибия! – проворчал Харди и отвернул вентиль еще на пару оборотов.

– Осторожнее, маньяк! – вскричал Гроут. – Зажарить ее собрались?

– Глядите! – воскликнул Питнер. – Пошла, пошла!

Лягушка прыгнула.

– Теплопередача, – пояснил Харди. – Тепловая энергия распространяется вдоль дна трубы, и лягушке, хочешь не хочешь, приходится прыгать, дабы спастись от нее. Смотрите, смотрите.

И тут Питнер испуганно вздрогнул.

– Боже мой, Харди! Лягушка уменьшилась! Уменьшилась вдвое против прежней величины!

Харди засиял от гордости.

– В этом-то и все чудо! Видите ли, в дальнем конце трубы находится генератор силового поля. Повышение температуры гонит лягушку к нему. Под воздействием поля живые ткани уменьшаются пропорционально оставшемуся до него расстоянию. Таким образом, чем дальше лягушка скачет, тем меньше становится.

– Но для чего?

– Таков единственный способ сокращения длины лягушачьих прыжков в соответствии с условиями, заданными Зеноном. Прыгая вперед, лягушка уменьшается в размерах, и посему каждый ее прыжок сокращается пропорционально. То есть вдвое, согласно Зенонову парадоксу.

– И чем же все это кончится?

– А вот это, – ответил Харди, – и есть тот самый вопрос, коему посвящен наш эксперимент. Сквозь дальний конец трубы пропущен поток фотонов, каковой лягушка и пересечет, если, конечно, когда-нибудь туда доберется. Сумеет доскакать до потока – отключит поле. Ну, а не сумеет…

– Сумеет, – проворчал Гроут себе под нос.

– Нет, не сумеет. Лягушка становится все меньше и меньше, а прыжки ее – все короче и короче. Следовательно, труба с ее точки зрения будет удлиняться до бесконечности, так что до выхода ей не доскакать никогда.

Профессора смерили друг друга испепеляющими взглядами.

– Поживем – увидим, – буркнул Гроут.

Все трое снова приникли к смотровому окну. За время их разговора лягушка, успевшая проделать изрядный путь, сделалась почти невидимой – крохотным пятнышком не больше мухи, практически незаметно ползущим по дну трубы. Вскоре она уменьшилась до размеров булавочного острия, а затем полностью исчезла из виду.

– Бог ты мой, – выдохнул Питнер.

– Питнер, оставьте нас, – велел Харди, потирая руки. – Нам с Гроутом нужно кое-что обсудить.

Проводив Питнера к выходу, он запер дверь на замок.

– Так, ладно, – заговорил Гроут. – Труба – ваше изобретение. Что сталось с лягушкой?

– Э-э… ничего. Прыгает себе да прыгает… где-нибудь на субатомном уровне.

– Вы аферист! Наверняка где-то там, по пути, с лягушкой стряслась беда!

– Ну что ж, – парировал Харди, – если вы так полагаете, осмотрите трубу персонально.

– Пожалуй, я так и сделаю. И может быть, обнаружу в полу потайной люк.

– Ради бога, пожалуйста!

Широко улыбнувшись, Харди отключил газ и распахнул увесистую стальную дверцу.

– Дайте фонарик, – велел Гроут.

Харди вручил ему карманный фонарь, и Гроут, кряхтя, полез в жерло трубы.

– И смотрите, без фокусов! – гулко донеслось изнутри.

Проводив его взглядом, Харди нагнулся и заглянул в трубу. Гроут, сопя, отдуваясь, дополз до ее середины.

– Что с вами? – участливо осведомился Харди.

– Тесно здесь чересчур…

– Вот как? – Улыбнувшись шире прежнего, Харди вынул изо рта трубку и положил ее на стол. – Что ж, думаю, этому горю можно помочь.

Захлопнув стальную дверцу, он поспешил к другому концу трубы и защелкал тумблерами. Вспыхнули радиолампы, замкнулись контакты реле.

– Прыгай, дражайший мой лягушонок, – сказал Харди, скрестив на груди руки. – Прыгай. Скачи во весь дух.

С этим он шагнул к газовой горелке и повернул вентиль.

Все вокруг окутала непроглядная тьма. Долгое время Гроут лежал неподвижно. Голову переполняли самые разные мысли. Что это с Харди? Что он такое задумал? Наконец Гроут приподнялся на локтях и больно ударился затылком о свод трубы.

Между тем снизу начало припекать.

– Харди!

Громкий, дрожащий от страха, собственный голос эхом отдался в ушах.

– Харди, откройте дверцу! Что происходит?

Первым делом он попытался развернуться в трубе, чтобы добраться до дверцы, но труба оказалась чересчур узкой. Убедившись, что назад пути нет, Гроут пополз вперед, вполголоса бормоча:

– Ну погодите, Харди… Я вам за эти шуточки… Не знаю, на что вы рассчитываете, но…

Внезапно труба раздалась в ширину. Упав, Гроут чувствительно приложился подбородком о дно и в удивлении заморгал. Да, труба выросла, теперь места в ней хватало с избытком, а уж одежда! Штаны и рубашка повисли на теле, словно плащ-палатка.