Вторая модель

– Ну, а процесс ваш весьма и весьма интересен и, несомненно, принесет Марсу немалые выгоды. А может статься, даже изменит соотношение сил в нашу пользу. По возвращении в Марспорт я сразу же займусь этим вопросом… Ну, а пока что будьте любезны, дайте сюда портфель.

Недолгая, но счастливая жизнь коричневого оксфордского ботинка [22]

С мрачной, торжественной миной вынув из кармана пальто спичечный коробок, док крепко стиснул его в ладони и замер, не сводя с него глаз.

– Еще немного, и вы увидите самое выдающееся, эпохальное достижение современной науки. Узнав о нем, весь мир в изумлении содрогнется.

– Ну что ж, показывайте, – согласился я.

Час был уже поздний, время перевалило за полночь. Опустевшие улицы за окнами моего дома поливал частый дождь. Осторожно нажав большим пальцем на боковину, док Лабиринт слегка, самую малость приоткрыл коробок, и я, склонившись над щелкой, заглянул внутрь.

В спичечном коробке лежала медная пуговица. Больше внутри не обнаружилось ничего, кроме обрывка засохшей травинки и, кажется, хлебных крошек.

– Пуговицы уже давненько изобретены, – сказал я, – и в этой я ничего особенного не вижу.

Стоило мне протянуть руку к пуговице, Лабиринт резко отдернул спичечный коробок и в ярости сдвинул брови.

– Это не просто пуговица, – пояснил он, опустив взгляд ко дну коробка и подтолкнув пуговицу кончиком пальца. – Ну же, давай! Вперед! Вперед!

Все это привело меня в полное недоумение.

– Знаете, Лабиринт, будьте добры, объясните, в чем дело. Являетесь среди ночи, показываете пуговицу в спичечном коробке и…

Упавший духом, Лабиринт устало откинулся на спинку дивана, закрыл коробок и, словно покорившись судьбе, спрятал его в карман.

– Что толку в притворстве? – сказал он. – Я потерпел поражение. Пуговица мертва. Безнадежно мертва.

– Но что в этом необычного? Чего вы от нее ожидали?

– Принесите, пожалуйста, что-нибудь выпить, – попросил Лабиринт, в унынии оглядев гостиную. – Принесите… принесите вина!

– Ладно, док, – согласился я, поднимаясь на ноги. – Только ведь сами знаете, что вино делает с человеком…

Пройдя на кухню, я налил пару бокалов шерри, вернулся с ними в гостиную и подал один Лабиринту. Выпили мы без тостов.

– И все же, док, расскажите, в чем дело?

Лабиринт, отставив бокал в сторонку, отрешенно кивнул, закинул ногу на ногу и вытащил трубку. Раскурив ее, он еще раз не без опаски заглянул в коробок, вздохнул и снова спрятал его в карман.

– Все без толку, – сказал он. – Оживитель не заработает никогда. Очевидно, сам Принцип неверен. Речь, разумеется, о Принципе Достаточного Раздражения.

– А это еще что за зверь?

– Принцип… Принцип пришел мне в голову вот каким образом. Однажды я сидел на камне у берега реки. Солнце печет, жара жуткая, я весь вспотел и чувствовал себя весьма неуютно. Вдруг камешек у меня под ногами встрепенулся и пополз прочь. Вот до какой степени жара его доняла!

– Камешек? В самом деле?

– Вот тут-то меня и осенило, так Принцип Достаточного Раздражения и родился в моей голове сам собой. Что, как не он, есть первопричина жизни? Многие годы, эоны тому назад частица неживой материи пришла в такое раздражение, что, движимая негодованием, поползла прочь. С тех пор делом всей моей жизни стали поиски универсального раздражителя, докучающего всему и вся в мере, достаточной для оживления неживого, и конструирование машины, создающей такой раздражитель. Машина в эту минуту лежит на заднем сиденье моего автомобиля, называется Оживителем… но не работает.

На время мы оба умолкли. Постепенно у меня начали слипаться глаза.

– Скажите, док, – начал я, – а не пора ли нам…

Док Лабиринт вмиг вскочил на ноги.

– Вы правы, – согласился он, – мне пора восвояси. Я ухожу.

Я нагнал доктора по пути к двери.

– А что касается машины, – сказал я, – не теряйте надежды. Может, вам еще удастся довести ее до ума.

– Машины? – наморщив лоб, переспросил доктор. – А, да, Оживитель… Знаете, что? Я готов уступить его вам за пять долларов.

У меня просто челюсть отвисла. Док Лабиринт выглядел таким несчастным, что мне сделалось не до смеха.

– За сколько? – не веря своим ушам, спросил я.

– Подождите, сейчас я принесу ее в дом.

Выйдя наружу, доктор Лабиринт спустился с крыльца и свернул на укрытый ночной темнотой тротуар. Вскоре снаружи лязгнула дверца автомобиля, а после из мрака донеслось кряхтение и негромкая ругань.

– Постойте-ка, – воскликнул я, поспешив за ним.

Док Лабиринт безуспешно боролся с увесистым прямоугольным ящиком, никак не желавшим покидать салон автомобиля. Я подхватил ящик с другой стороны, вместе мы без труда внесли его в дом и водрузили на обеденный стол.

– Значит, это и есть Оживитель, – сказал я. – А с виду – вылитая муфельная печь.

– Так оно и есть… точнее, так оно и было. Раздражителем служит испускаемый ею тепловой луч. Но для меня с этой машиной покончено навсегда.

Я потянулся к бумажнику, за деньгами.

– Ладно. Если уж вам угодно продать ее, то почему бы не мне?