Вторая попытка

– Ах да, ты же еще не в курсе… Ну, в общем, персонаж такой из одного романа, который здесь нескоро еще напечатают. Агроном с приветом… от Лысенки. Все свои научные надежды возложил на говно, как наилучшее и наиуниверсальнейшее удобрение. Из него же и самогон для личного употребления гонит…

– Понятно, – сглотнул с трудом Грант. – А во-вторых?

– Что «во-вторых»?

– Почему не напился во-вторых? Лень было за коньяком сходить? Надеюсь, хотя бы коньяк наш не говно?

– Нет, не говно. Особенно марочный… И ходить мне за ним никуда не надо было, у меня пара бутылочек «Наири» припрятана. Хочешь?..

– Честно говоря, не очень, – признался Грант. – Ты же тоже не захотел…

– Ну я – другое дело и по другому поводу напиться коньяком передумал. Трудно объяснить. Наверное потому, что вдруг понял, что не из чего мне напиваться. Нет ни горя великого, которое следовало бы заглушить, ни радости большой, чтобы отметить. А так как-то. Понимаешь?

– Что ж тут непонятного, – отозвался Грант. – Рутина есть лучшее средство от алкоголизма…

– Прикалываешься? Ну-ну… А я, кроме шуток, вдруг подумал: кто я? Кто? Тот, кем все меня считают? И с ужасом убедился, что не могу на этот вопрос ответить…

– Ну и зря, – сказал Грант. Затем вгляделся в усталые глаза друга и объяснился: – Зря, что с ужасом, Вов. Поверь мне на слово, никто в мире на этот вопрос в отношении себя ответить со всей определенностью не может…

– Нет, ну почему же? – возразил про себя сидящий с наушниками в одном из мобильных постов сотрудник. – Вот я, например, старший лейтенант Тер-Орманян, Гарегин Магакиевич, двадцати семи лет от роду. И все меня именно в этом качестве и воспринимают…

– Я не философский аспект имею в виду, Грант, а самый что ни на есть обыденный. Действительно ли я есть Вова Брамфатуров, такого-то года рождения, проживающий там-то, учащийся сям-то, или я на самом деле кто-то другой? И если ответ на вторую часть вопроса положительный, то кто я?

Грант помолчал, закурил, понаблюдал за догорающим огоньком спички, задул его, поднял глаза:

– С тобой действительно творится что-то неладное. Я давно это заметил…

– Возможно ты и прав. Но если поразмыслить отстраненно, то, в общем-то, ничего особенного со мной не происходит, – просто кризис среднего возраста…

– Вов, ты меня пугаешь! – признался гость. – Какого еще среднего возраста?

– Самого обычного, который имеет дурную привычку поражать особей мужского пола в диапазоне от сорока до сорока пяти лет.

– С чего ты вдруг решил, что тебе сорок?

– Это не я, это КГБ так решило…

– Вов, давай действительно отложим шутки в сторону, – попросил Грант. – Не до них… И ты уж извини за прямоту, но тебя после вашего дурацкого побега, словно подменили. Правда, сейчас в тебе можно узнать тебя прежнего. У тебя глаза сейчас точно такие же, какие были, когда ты меня позвал того новенького Седрака из милиции вызволять…

– Какие «такие же»?

– Больные. Словно ты что-то понял и не хочешь поверить, что так оно и есть, как ты понял… Извини, я путано говорю, я не совсем готов еще к этому разговору, в том числе и потому, что ты с некоторых пор сделался каким-то недосягаемым. По знаниям, по эрудиции, по уму, по разнообразным своим талантам, и даже, как мне кажется, по жизненному опыту… Ты возвышаешься над нами, как Эйфелева башня среди телеграфных столбов. За тобой, как за будущим студентом, вузы между собою соревнуются. Причем бесплатно, без мзды… Это ненормально, Вов! Скажи мне, что с тобой случилось?

Забытая в пепельнице сигарета дымила прямо в глаза, но Грант словно не замечал ее въедливого дыма.

– Мне трудно судить об этом. Я себя того, каким я был до побега, помню смутно. Так, как если бы я, тогдашний, был не пару месяцев тому назад, а давным-давно. Как если бы прав был тот гэбэшный майор, который заявил, что мне не пятнадцать лет, а все сорок пять с хвостиком…

– Правда? Он так и сказал? – встрепенулся Грант.

– Ну да, так и сказал. В сердцах… Брякнул от переполнявших его чувств…

– А ты?

– В том-то и дело, что́ я… Я не обратил на это внимания. Поначалу. А потом, уже после того как покинул эту – не к ночи будет сказано – Налбандянку, вдруг ни с того ни с сего стал старательно обрубать себе хвост.

– Какой еще хвост? Ты о чем?

– Да самый обыкновенный хвост, какой появляется у каждого гражданина этой неадекватной страны, если его заподозрят в чем-нибудь крамольном наши бравые спецслужбы. Хвост этот называют по-разному, но чаще топтунами или Николаями Николаевичами, то есть эНэН. – Наружное Наблюдение. Ты, надеюсь, в курсе, что в этой квартире стены имеют уши. Причем у каждой по два комплекта ушей…

Грант кивнул, поморщился, затушил сигарету.

В дверь позвонили.

– Кто бы это мог быть? – подумали друзья, не сговариваясь, одновременно, в унисон.