Вторая попытка

Брамфатуров метнулся к серванту, отпер торчащим из скважины ключом дверцу мини-бара и вернулся с высокой хрустальной бутылкой и тремя фужерами в руках, кои незамедлительно наполнил по самую треть душистым напитком.

– А плитка у тебя есть, Владимир? – хотела было капризно осведомиться Амалия Михайловна, да и осведомилась даже, но вовремя сыграла отбой, вспомнив о чем-то крайне важном.

– Постой, Брамфатуров! Шоколад подождет. Я ведь с чем к тебе пожаловала… Я ведь… Нет, а ты действительно умеешь предсказывать будущее?

– Что вы, Лика, что вы! Какое будущее?! Вы всё перепутали, я только мысли читать умею, а вот предсказывать будущее – увы, не могу.

– То есть… Как мысли?.. То есть…

Алая краска смущения, стыда и детской обиды стремительно залила все видимые невооруженным глазом кожные покровы молодой училки, говоря конкретнее и по существу, – ушки, щечки, шейку и запястья.

– Ты хочешь сказать… Значит, ты всё знаешь, что я тут… здесь… думала… о тебе… и вообще…

Дольше эту невыносимую муку разоблачения терпеть было невозможно. Амалия Михайловна вскочила на ноги и, наверное, убежала бы как истая леди, не попрощавшись, – прихватив, либо позабыв прихватить, с собою свою верхнюю одежду с вешалки в прихожей, – но резкий окрик хозяина заставил её замереть на месте.

– Стоп! – гаркнул Брамфи. – Сидеть! Вы что, Амалия Михайловна, ориорд[379] Чортоян, прекрасная Лика, шуток не понимаете? Сразу в панике норовите скрыться? Да где ж это видано, чтобы один человек мог мысли другого человека беспрепятственно из его черепной коробки выковыривать? Даже если они там и есть… Это не только физически, это и мистически не-воз-мож-но!

– А будущее предсказывать можно? – вернувшись обратно в кресло, нетвердым голоском осведомилась училка.

– Можно, – веско кивнул Брамфатуров. – Это как абсолютный слух – Божий дар, а не яичница…

Совершенно удовлетворившись этим несколько туманным объяснением, Амалия Михайловна успокоилась и вновь вернулась к делу, с которым сюда на минутку заявилась.

Подслушивающая братия чекистов уже успела тем временем проржаться, слегка отдышаться и приготовиться к новой порции веселья.

– У тебя ведь есть этот дар, Брамфатуров? Ты же умеешь предсказывать? – то ли спрашивала школяра, то ли внушала школяру, не терявшая надежды Амалия.

– Что вы желаете, чтобы я вам предсказал?

В комнату вошел Грант – мрачный, как «Угрюм-река» в одноименном романе В. Шишкова. Заметил на столике фужеры с коньяком, сел на диван, поднял посудину до уровня груди, то есть дежурного тоста, и со словами «Անփորձ! Անշառ! Անվնաս!»[380] опрокинул в себя весь фужер. После чего оглядел присутствующих и вопросил с изрядной долей язвительности и сарказма:

– Я не помешал? Я вовремя?

– Еще как вовремя, Грантик, – отозвался хозяин. – Как Чапаев!..

– Тогда почему не пьете? Пейте…

– За твой дар, Брамфатуров, – вымученно улыбнулась училка, произвела дегустационный глоток из фужера и пессимистически добавила, – если он у тебя есть…

– А это, Лика Михайловна, можно проверить прямо сейчас, – предложил задетый за живое Брамфи.

– Интересно как? Ведь предсказанного приходится дожидаться годами, – возразила Лика, которую выпитый коньяк явно слегка приободрил и прилично обнадежил.

– Да очень просто: с помощью телевидения и его круглосуточных новостных каналов.

– Круглосуточных? – выразил недоумение Грант.

– Новостных? – присоединилась к нему Лика. – Это где всё время программу «Время» передают? Но таких, слава Богу, нету… пока еще…

– То есть, как это нету? – не поверил своим ушам Брамфатуров. – Из пятидесяти каналов нет ни одного новостного и круглосуточного?! Даже платного?!!

– Эй, очнись, парень! – постучал себя по лбу Похатян. – Какие еще пятьдесят каналов? У нас их всего-то четыре. Два центральных, и два местных. Все бесплатные. И ни один из них круглые сутки не вещает…

– Получается, коль нет круглосуточных, значит, нет и спортивных, и чисто футбольных, – бормотал себе под нос Брамфи и далее, не сдержав сердца, возмутился: – Господи, какое убожество! Как вы так живете?!!

– А вот так и живем, – влачим жалкое и постыдное существование без круглосуточных каналов глупого ящика для идиотов, – признался Грант тоном, отнюдь не свидетельствующем о мучительной боли за такую бессодержательную, не наполненную до краев светочем телеэкрана, жизнь.

– Погоди злиться, Грант, – сказала Амалия Михайловна и, вероятно, если бы сидела не напротив Похатяна, а рядом с ним, то успокоительно похлопала бы его по плечу. Затем обернулась к хозяину с резонным вопросом: где он видел, чтобы в телевизоре было пятьдесят каналов, да еще и круглосуточных?

– В Америке? – продолжала она допытываться. – Но ты ведь там не был…

– Видимо, всё же был, – возразил Грант, взглянул на удивленную училку, и пожал плечами. – Впрочем, это нетрудно проверить…

– Грантик, давай сначала насчет предсказаний будущего проверим, а уж потом займемся Америкой, – предложила Амалия.

– Давай! – обрадовался Брамфи. – Но как?