Вторая Пуническая война

Архимед был личностью выдающейся. Как свидетельствует Плутарх, ученый состоял в дружбе и родстве с царем Гиероном II (Marcell, 14). Предположительно, Архимед родился около 287 г. до н. э., считается, что его отцом был астроном и математик Фидий[54]. И если это действительно так, то данный факт многое объясняет в судьбе ученого. После окончания Первой Пунической войны Архимед побывал в Александрии, где познакомился со многими знаменитыми учеными мужами. По возвращении в Сиракузы он продолжил свои изыскания в различных областях науки. Об открытиях Архимеда можно написать очень много, но цель данной работы несколько иная, поэтому я ограничусь высказыванием Плутарха: «Архимед был человеком такого возвышенного образа мыслей, такой глубины души и богатства познаний, что о вещах, доставивших ему славу ума не смертного, а божественного, не пожелал написать ничего, но, считая сооружение машин и вообще всякое искусство, сопричастное повседневным нуждам, низменным и грубым, все свое рвение обратил на такие занятия, в которых красота и совершенство пребывают не смешанными с потребностями жизни, – занятия, не сравнимые ни с какими другими, представляющие собою своего рода состязание между материей и доказательством, и в этом состязании первая являет величие и красоту, а второе – точность и невиданную силу: во всей геометрии не найти более трудных и сложных задач, объясненных посредством более простых и прозрачных основных положений. Некоторые приписывают это природному дарованию Архимеда, другие же считают, что лишь благодаря огромному труду все до малейших частностей у него кажется возникшим легко и без всякого труда. Собственными силами вряд ли кто найдет предлагаемое Архимедом доказательство, но стоит углубиться в него – и появляется уверенность, что ты и сам мог бы его открыть: таким легким и быстрым путем ведет к цели Архимед. И нельзя не верить рассказам, будто он был тайно очарован некоей сиреной, не покидавшей его ни на миг, а потому забывал о пище и об уходе за телом, и его нередко силой приходилось тащить мыться и умащаться, но и в бане он продолжал чертить геометрические фигуры на золе очага и даже на собственном теле, натертом маслом, проводил пальцем какие-то линии – поистине вдохновленный музами, весь во власти великого наслаждения. Он совершил множество замечательных открытий, но просил друзей и родственников поставить на его могиле лишь цилиндр с шаром внутри и надписать расчет соотношения их объемов» (Marcell. 17). Данная характеристика стала канонической, другое дело, насколько она соответствует действительности.