Вторая рота

Нестеров схватил табуретку, снял с ноги тапок и принялся

восстанавливать на своѐм полосатом одеяле рубчик, идеальную

прямизну которого нарушил Смальков.

109

«Койка бойца – это его второе лицо! Может, кое-кто из вас харей

не вышел, но по койкам вы все должны у меня быть красавцами –

ровными и гладкими, как кирпичи» – так говорил Шматко.

Кстати, как наглядный пример армейской философии, эта

сентенция тоже была зафиксирована в конспектах Нестерова.

Нестеров положил тетрадь в тумбочку, а затем, оглянувшись по

сторонам, подошѐл к банке, в которой сидел голодный рядовой

Хомяков, и насыпал в неѐ добрую горсть гречневой крупы.

Хомяков брезгливо принюхался к новому «хавчику», покрутил

носом и, быстро двигая своими маленькими зубками, стал бодро

поедать гречку.

Нестеров облегчѐнно вздохнул – проблема с питанием мохнатого

питомца второй роты была решена.

На следующее утро, когда бойцы наводили порядок в казарме

перед выходом на занятия, младший сержант Медведев подошѐл к

банке рядового Хомякова. Зверѐк лежал поверх обрывков газет, подняв

лапки кверху.

– Ишь, растащился, душара, – громко сказал Медведев и крикнул

прямо в банку: – Рядовой Хомяков, команда «Подъѐм!» была для всех!

Ноль реакции – хомяк остался в прежней позе и даже не

пошевелился.

– Рядовой Хомяков, пи-пи, – попробовал Медведев более

понятный грызунам язык. Но, по-видимому, младший сержант выбрал

не тот диалект, а других он не знал – хомяк остался неподвижен.

Медведев взял банку, встряхнул еѐ и, побледнев, поставил на

место.

– Твою мать! – выругался он на всю казарму.

– Что случилось? – подскочил к нему Гунько.

– Да он сдох вроде, – сказал Медведев, указывая на банку. – Бойцу

пришѐл большой кердык.

110

Гунько взял банку, потряс еѐ и согласился с мнением товарища.

– Накрылась зверюга.

Медведев достал из банки остывшее меховое тельце и

внимательно осмотрел его.

Бойцы собрались вокруг сержанта, выдвигая свои версии

произошедшего.

– Смотри, даже кровь какая-то, – заметил Гунько. – Блевал он,

похоже, перед смертью.

– Так, кто его вчера кормил? – Медведев обвѐл взглядом

«душар». – И чем, главное?

– По-моему, Нестеров, – подал голос Лавров.

– Точно, – вспомнил Сокол. – Он ко мне ещѐ вчера заходил крупы

для него набрать.

– Где этот хренов скрипач? – заорал Гунько. – Куда, б…, он делся,

убивец!

– Точно! – вдруг закричал Сокол и хлопнул себя по лбу. – Там, в

каптѐрке, значит, возле пакета с гречкой… мы специально две жменьки

крупы насыпали… с крысиным ядом! Я утром прихожу… Думаю, ни

хрена себе… Мыши сожрали и выжили!. Вот она, значит, где…

Сокол взял банку и продемонстрировал всем несколько

гречишных зѐрен, смешанных с небольшими красноватыми гранулами.

– Ну, Нестеров, ну тупой, – негодовал Сокол. – Надо же было

догадаться ядом хомяка накачать.

Вчерашняя радость сменилась трауром – безвременно погиб

рядовой Хомяков.

К чувству скорби по ушедшему товарищ примешивалось

негодование туповатым Нестеровым, который жестоко отравил

беззащитное животное. А если вспомнить, кто принѐс зверя в роту и что

он сказал при этом, то становилось вообще не по себе: расстраивать

капитана Зубова было себе дороже, ротный был любителем жѐстких,

масштабных и продолжительных наказаний. У него обычно «умирала»

вся рота, один к одному.

111

Нестеров был найден в кратчайшее время и препровождѐн в класс

для допроса с пристрастием.

«Черпаки» уселись вдоль длинного стола, подозреваемый стоял

прямо перед ним и смотрел на судей невинными голубыми глазами, в

которых не было заметно и тени раскаяния.

– Так, значит, красные гранулы в гречке тебя не смутили? – строго

спросил Гунько.

– Нет! – ответил Нестеров. – Я думал, это тоже зѐрнышки!

– «Зѐрнышки»! – передразнил бойца Медведев. – Сегодня ты

накормил рядового Хомякова крысиным ядом! А завтра накормишь нас

цианистым калием!

– Не накормлю, – замотал головой Нестеров.

– Накормишь, Нестеров, накормишь. – Медведев просто кромсал

«косячника» своим испепеляющим взглядом. – Ты ж даже не знаешь,

как он выглядит! Потому что ты, Нестеров, знаешь кто?

– Зюфель? – предположил боец.

«Черпаки» мрачно усмехнулись.

– Нет, ты не зюфель, – покачал головой Медведев, – ты – ѐлупень!

Можешь, кстати, записать в свою тетрадку. Глядишь, и такое

пригодится.

– А что такое ѐлупень?

– Спроси у Папазогло или в зеркало посмотри, сразу всѐ

поймѐшь, – сказал Медведев, – а ты лучше расскажи нам, рядовой

Нестеров, как ты будешь воскрешать рядового Хомякова! Любимца

командира нашей роты!

– Как это… воскрешать?

– Вот и мы думаем, как это у тебя получится? Ты думаешь, это ты

по шапке получишь, когда ротный узнает?

– Может, другого купить? Такого же…

– Какого «такого же»? Такого же рядового Хомякова?!

– Слушай, Медведь… Можно же сказать, что он убежал.

112

– Рядовой Хомяков? В самоволку? Нет, Гуня. Этот малый был не

из таких! У тебя, Паганини, только один выход – воскресить!