Вторая рота

потянулся к планшетке, которая всегда висела у него на поясе, но не

нашѐл еѐ – она осталась рядом с ямой, в которой рядовой Нестеров,

напрягая мышцы и обливаясь холодным потом, держал в своих руках

ржавую мину.

Медведев попытался всѐ это объяснить лейтенанту, который

несколько раз скептически хмыкнул по ходу его рассказа, а когда он

закончил, приказал ему садиться в машину.

«Уазик» развернулся на месте и поехал в обратную от части

сторону. Медведев, который сидел на заднем сиденье, наклонился

вперѐд, к старлею.

– Э… Товарищ лейтенант, – горячо заговорил он, – часть в другую

сторону…

122

– Ага… – равнодушно ответил похмельный офицер.

– Товарищ старший лейтенант… Я ж объяснил, – Медведев

обеспокоился не на шутку, – там человек на мине стоит… Сапѐров надо,

срочно…

– Слыхал, какая фантазия буйная? – Старлей обернулся к водиле,

не обращая внимания на эмоциональную речь Медведева. – Про мину

нам ещѐ никто не задвигал! – Он глянул на взбешѐнного сержанта через

плечо. – Вот щас приедем в комендатуру, там ты все свои байки

научно-фантастические на бумаге изложишь… Достоевский… Тогда

посмотрим, что с тобой делать…

Медведев понял, что попал. Причѐм попал по полной – в лесу

его ждал боец, которому была нужна помощь, его, Медведева, помощь,

а он как самый последний салага парится в этом долбаном «уазике» и

ничего не может поделать. Даже выпрыгнуть из машины он не может:

на задних дверцах нет внутренних ручек.

Мозг сержанта лихорадочно работал в поисках выхода из

сложившейся ситуации, но выхода не было, кругом был сплошной

тупик.

Нестеров продолжал держать мину. Время для него остановилось,

а всѐ внимание бойца было сосредоточено на обтекаемом куске железа,

лежащем на его лопате. Мышцы ныли от напряжения, пальцы онемели,

голову напекало яркое солнце.

Кругом была полная идиллия – летали бабочки, порхали

стрекозы, чирикали птички, и никому из них не было дела до странного

существа, как истукан, замершего в яме.

Неподалѐку послышалось лѐгкое посвистывание, Нестерова

покоробило: его идеальный музыкальный слух не выносил фальшивых

нот, а в этом свисте, пытавшемся вывести «Оду радости» Бетховена, все

ноты были фальшивыми. Так мог свистеть только Гунько.

– А это что ещѐ за суслик в норке? – послышался голос младшего

сержанта, и Нестеров услышал приближающиеся шаги. – Что это ты,

скрипач, в оркестровую яму потянуло? Хе-хе…

123

– Товарищ сержант, уходите отсюда, – прохрипел Нестеров, едва

ворочая сухим языком.

– Ты как с «дедушкой» разговариваешь, «душара»? – Всѐ

повторилось точно так же, как и в случае с Медведевым – Гунько

вскочил на бруствер и тут увидел мину. – Что… это?

– Мина… немецкая, – каждое слово давалось Нестеру с

величайшим трудом. – Младший сержант Медведев так сказал…

– А где сам… сержант Медведев? – еле выговорил шокированный

Гунько.

– В часть побежал… за сапѐрами… Товарищ сержант, вы лучше

идите отсюда…

– Ты это… Нестеров… – Гунько стал осторожно пятиться к лесу, не

спуская глаз с бойца. – Стой здесь… никуда не уходи… я щас…

Через пять минут вся вторая рота в полном составе залегла вокруг

окопа Нестерова.

Как ни странно, но рядом с товарищами боец почувствовал себя

увереннее и сильнее, у Нестерова, похоже, открылось второе дыхание.

А «уазик», в котором парился «самовольщик» Медведев,

остановился у небольшого придорожного магазинчика. Старлей не

выдержал и послал водителя за пивом, хотя, как гласит народная

мудрость, с похмелья пивом бошку не обдуришь. Но лейтенанту, как

видно, хотелось верить в лучшее.

– Товарищ старший лейтенант, – ещѐ раз попробовал уговорить

несговорчивого офицера Медведев, – отпустите, пожалуйста… там

человек жизнью рискует.

– Разберѐмся… кто там и чем рискует, – недовольно ѐрзая на

сиденье, сказал лейтенант, – где надо разберѐмся, сержант.

– Ну можно хотя бы позвонить? – попросил Медведев

срывающимся голосом.

– Может, тебе ещѐ клизму перед сном поставить? – зарычал

летѐха. – Сиди, не дѐргайся.

124

Медведев отвалился на спинку сиденья, нервно теребя в руках

свою форменную кепку, – лейтенант упѐрся рогом, и убедить его в

чѐм-либо было невозможно, он был тупой и непробиваемый, как танк.

А в лесу бойцы ждали возвращения сержанта. Солдаты залегли

вокруг окопа Нестерова и подбадривали товарища, как могли. Нестер

держался из последних сил, но бросить мину не собирался – ему очень

хотелось жить.

– Нестеров, ты там как, держишь? – заботливо пробасил

Папазогло.

– Держу, – просипел боец.

– Тяжело?

– Руки затекли…

– Ты держи, Нестеров… ты ж вон какой здоровый! – Из-за

бруствера показалась голова Кабанова. Новоиспечѐнный ефрейтор

повернулся к Гунько: – Что-то Медведева долго нету. Может, ещѐ кого

послать?

– Не надо… Пока до части, пока назад, – хмуро ответил сержант, –

по идее, щас должны уже подойти.

– Я думаю, нам лучше всѐ-таки подальше отсюда, – Кабан