Вторая рота

вафельное полотенце и протянул Медведеву: – Держи…

– Ты б ещѐ наждачку дал… – прикололся сержант. – У тебя что,

случилось чѐ? С Варькой опять?

– Да нет… – махнул рукой Сокол и опять полез в шкаф. – Так…

– Так «да» или «нет»? – продолжал допытываться Медведев. – Не

понял, чѐ за секреты между земляками?

Сокол, всѐ так же сжимая в руках полотенце, сел на стул и,

уставившись в пол, тяжело вздохнул.

145

– В деревне у меня, дома… С мамой проблемы… Инфаркт был…

«Скорая» забирала…

– Ничего себе новости, – сочувственно произнѐс Медведев и

попытался успокоить расстроенного товарища: – Ну ты это… не грузись

так… Обойдѐтся. У меня вон дед – три инфаркта перенѐс, потом ещѐ

пятнадцать лет по снегу бегал!

– Сказали, операцию делать надо… – продолжал вздыхать Сокол. –

Лекарство какое-то нужно… А в районе у нас такого нету…

– Что за проблема?! – Медведев встал со стула и стал мерить

каптѐрку шагами. – В районе нету, значит, тут есть! Сокол, щас за деньги

всѐ, что хочешь, достать можно! Пойдѐшь в город, по аптекам

прошуршишь… С почтой отправишь, экспрессом!.

– В принципе, Варя могла бы завезти. – В голосе Сокола

послышалась надежда, это уже было хорошо.

– Или так, – согласился Медведев. – Ты, главное, не горюй… Всѐ

будет нормально… – Сержант посмотрел на полотенце в руках каптѐра и

добавил: – И это… дай мне чѐ-нить более подходящее.

Сокол широко улыбнулся и полез в шкаф за подшивой. Для

товарища, а тем более земляка каптѐру ничего было не жалко.

Понурый Смальков, которого уже окончательно достали наезды

вышестоящих командиров по поводу его голоса и насмешки

подчинѐнных, зашѐл в «чепок», – единственное место в части, где он

чувствовал себя в своей тарелке.

Эвелина разбирала товар, за дальним столиком гоняли чаи

«черпаки» второй роты – Гунько, Кабанов и Медведев.

– Крем-соду и пирожное, пожалуйста, – упавшим голосом сказал

лейтенант, выложив на прилавок деньги.

Эвелина, услышав знакомый голос, вздрогнула, обернулась и

увидела перед собой кислую физиономию Смалькова.

– Валера, что-то случилось? – озабоченно спросила она, доставая

газировку и пирожное.

146

– Да так… Потом как-нибудь… – Смальков махнул рукой и, взяв со

стойки свой заказ, пошѐл к ближайшему столику.

Эвелина постояла несколько секунд, наблюдая за расстроенным

лейтенантом, а потом громко обратилась к отдыхающим «черпакам»:

– Так, бойцы, всѐ, заканчиваем! Я закрываюсь!

– До восьми же, Эвелина Георгиевна, – попытался возмутиться

Гунько, но буфетчица наградила его таким взглядом, что сержант сразу

заткнулся.

– Переучѐт! – подгоняла бойцов Эвелина. – Давайте, давайте!.

Солдаты ретировались. В «чепке» остались только сама хозяйка

заведения и лейтенант Смальков, который рассеянно жевал пирожное…

Эвелина повесила на дверь «чепка» табличку «ПЕРЕУЧЁТ»,

закрыла дверь на щеколду и подсела к столику лейтенанта:

– Валера, рассказывайте, что случилось…

– Я, наверное, уволюсь, – едва слышно сказал Смальков.

– Это ещѐ что за новости?! – удивилась Эвелина. – Опять старая

песня…

– Я не создан для офицерской службы… – сокрушѐнно сказал

Смальков. – Физиологически…

– Кто вам это сказал? – нахмурилась Эвелина.

– Что я, дурачок? – Смальков был на грани срыва. – Сам вижу… – Он

сделал большой глоток газировки и вдруг истошно заорал, безбожно

«петуша» своим неустойчивым голосом: – Рота, равняйсь! Смирно! Разве

это командный голос? Цыплячий писк.

– Ну, вы ещѐ молодой, Валера, – голос переломается, не

расстраивайтесь, – стала успокаивать лейтенанта буфетчица. – Это дело

времени…

– Ломается в пятнадцать лет, а не в двадцать три, – вздохнул

Смальков.

147

– Ну… может, вам попить чего? Гормоны там или… О! – Эвелину,

кажется, осенило – она вскочила со стула и бросилась к

холодильнику. – Я знаю верный способ!

Смальков с надеждой в глазах следил за ней. Буфетчица достала

из холодильника три бутылки запотевшего пива и выставила их на стол

перед ошарашенным лейтенантом.

– Зачем это? – настороженно спросил он.

– Пиво!. Холодное! – объявила Эвелина, орудуя открывалкой. –

Говорят, Высоцкий так… Пиво пил, и потому… Ну, может, это и не

правда, но я точно знаю: связки садятся, голос становится ниже!

Пенный напиток наполнил стакан до краѐв. Смальков смотрел на

пиво с опаской.

– Вы же знаете, я пиво не пью, – сказал он. – Оно горькое.

– А лекарства и не бывают сладкими. – Эвелина решительно

подвинула стакан к лейтенанту: – Надо, надо, Валера.

Смальков медленно поднѐс стакан ко рту, сделал маленький

глоток и поморщился. Но ради командного голоса можно выдержать и

не такое.

Прапорщик вернулся домой. Его встречали Маша и Анжела

Олеговна.

Шматко пребывал в хорошем расположении духа.

– Половину офицеров пригласил! – громко объявил он

женщинам. – И командир части будет… И Зубов! И Колобков!

– А лейтенант ваш?! – спросила Маша. – Ну этот… который на

пианино играет…

– А-а… Смалькова тоже пригласил! – кивнул прапорщик, засовывая