Вторая записка Абу Дулафа

В Шахразӯре есть другой город, менее непокорный и храбрый, известный как Бӣр¹⁶¹. Жители его — шииты, салихиты-зейдиты ¹⁶², которые приняли ислам из рук Зайда ибн ‛Алӣ¹⁶³. Этот город — убежище всяких бродяг и пристанище всех разбойников. В 341 году¹⁶⁴ жители Нӣм-аз-рай напали на жителей этого города, перебили их, ограбили и пожгли огнем из ревности за религию и внешнее понимание шариата¹⁶⁵.

Между этими двумя городами ¹⁶⁶ — маленький город, который называют Дуздāн¹⁶⁷, построенный наподобие аш-Шӣза, Внутри города — озеро, которое вытекает наружу¹⁶⁸. Конница гарцует на гребне стены, благодаря ее просторности и широте. Он противостоит курдам, правителям и [окрестному] населению. Я часто наблюдал, как его начальник, которого они называют эмир, сидел на высокой башне, построенной у ворот, — сидящий на ней видит на несколько фарсахов, — держа в руке обнаженный меч, и всякий раз, когда он видел конницу с какой-нибудь стороны, давал знак, сверкая мечом; тогда скот жителей того города и их работники устремлялись в крепость. В городе — соборная мечеть. Это — город победоносный. Говорят, что Дā’ӯд и Сулаймāн — мир им — молились за победу города и его жителей, и он стал неприступным навсегда ^{|| (187Б)} для тех, кто на него нападает. Говорят, что Тāлӯт¹⁶⁹был оттуда, и там одержали победу сыны Исрā’ӣла. А дело в том, что Джāлӯт вышел с востока, а Дā’ӯд — с запада, и Аллах помог Дā’ӯду против Джāлӯта.

Этот город построил Дāрā сын Дāрā¹⁷⁰, ни ал-Искандар¹⁷¹ не овладел им, и жители его не поддержали его призыва, ни мусульмане не смогли захватить город и овладеть им, и жители его приняли ислам уже после того, как мусульмане отчаялись в их покорении.

Узурпаторы из числа его жителей до наших дней утверждают, что они из потомков Тāлӯта. Его округа примыкают к Хāникӣну и Карх Джуддāну¹⁷²; последний известен виноградом ас-сунāйа¹⁷³, малым распространением глазных болезней и оспы. Оттуда на пути в Хāникӣн встречается река Тāмаррā¹⁷⁴.

В Хāникӣне — обильный источник нефти, приносящий большой доход; там же на его реке — мост, имеющий большое значение. Он состоит из двадцати четырех арок, а каждая арка в двадцать локтей [ширины]. По нему пролегает хорасанский тракт на Куфу и Мекку. Эта дорога доходит до дороги к Каср Шӣрӣн¹⁷⁵ — высоким постройкам, которые взор бессилен охватить, а мысль не в состоянии объять. Они [представляют] множество связанных друг с другом айвāнов, покоев, кладовых, арок, мест для прогулок, бельведеров, портиков, ипподромов, мест охоты, светелок и вилл¹⁷⁶, которые обладающий разумом подолгу созерцает; они говорят о могуществе, силе и долголетии; размышляющий находит в них назидание. Царем, построившим их, был Абарвӣз¹⁷⁷. В Хулвāне¹⁷⁸ также имеются памятники архитектуры, подобные тем, что в Каср Шӣрӣне.

Оттуда — к Тāк ал-Хаджжāму¹⁷⁹. А это — каменная арка удивительной постройки, с высокой вершиной, на главной дороге в теснине между двумя горами.

От него — к Мāзарустāну¹⁸⁰, а это — одинокий огромный айвāн с большою площадкой и пришедшим в запустение садом перед ним. Построил его Бахрāм Джӯр¹⁸¹. Снег выпадает на его половине, обращенной к востоку и к Хорāсāну, и не выпадает на другой, обращенной к Ираку.

Оттуда — в Мардж ал-Кал‛а¹⁸². А это — обширная равнина, на которой имеются остатки древней¹⁸³ крепости удивительной постройки.

Вода [реки] Хулвāна¹⁸⁴ нездоровая, скверная и сернистая; вдоль реки растут олеандры¹⁸⁵. Гранаты в Хулвāне такие, каких я не видел ни в одной стране. Там есть также удивительные смоквы, называемые шāхинджӣр, ^{|| (188А)} что в переводе значит «царь смокв». Поблизости от него находится гора с множеством сернистых источников, помогающих при многих заболеваниях.

Вблизи него расположена еще одна гора, а на горе — келья¹⁸⁶, известная под названием Дайр ал-Гāр¹⁸⁷. Она была названа этим именем, как некоторые утверждают, по такой причине: Абӯ Нувāс ¹⁸⁸ выехал из Ирака, направляясь в Хорāсāн, и прибыл в эту [келью]. Там жил беспутный¹⁸⁹ монах с красивым лицом и изящной фигурой, который принял Абӯ Нувāса и угостил его, не стремясь достигнуть при этом какой-то цели¹⁹⁰. Когда они выпили, Абӯ Нувāс предложил, ему вступить в сношения, и тот согласился. Удовлетворив желание, монах изменил своему слову и воспротивился Абӯ Нувāсу. Тогда Абӯ Нувāс убил его. И по сей день никто в этой келье не живет. Она является местом сбора хулванских красавцев, которые пьют там по этой причине, а также потому, что местность эта приятная и здоровая. На [стене] кельи, как говорят, рукою самого Абӯ Нувāса написано:

«Этот монах не был справедлив, поскольку вступал в сношения с людьми, а сам не отдавался».