Второй год

Но нет добра без худа. Ехали в полном комплекте и Саня Андрюхов пристроил в десантном отделении свой Утес. Мы с хозяйственным Шкарупой подняли вайдСс, дескать, в десантном и так тесно, ноги вытянуть некуда, а этот дед свою бандуру втаскивает и занимает половину сиденья, но Саня упросил нас:

— Понимаете, мужики, у меня он весь почищенный и мушку у него я настроил. Она на броне может разболтаться, а вот тут, на матрасе…

— На матра-а-асе?! — возмутились мы, — Хрена ли ей сделается твоей мушке? Нас смотри сколько народу? Без твоего долбанного пулемета на матрасах могут двое лежать, а с пулеметом только один.

— Не ругайтесь, мужики. Он же для меня как ребенок. И если на то пошло, то я не буду лежать на матрасе, но пусть пулемет едет в десантном.

Это была правда — Саня к своему пулемету относился не по сроку службы трогательно. Если черпаки — я, Мартын, Шкарупа и Олег — шли в парк заниматься неуставными взаимоотношениями, то есть играть в нарды, пока Адик и Арнольд шуршат на бэтээре, то Саня выволакивал из оружейки свой начищенный Утес и начинал его наяривать по новой. Он со своего Утеса буквально пылинки сдувал. Я уж не говорю про обязательную подшиву в стволе. Их взаимоотношения с пулеметом можно было определить как нянька и дитё.

Утесу разрешено было ехать на матрасе.

Перед самым выездом, буквально за час до него, старшина Гуссейн-оглы получил с продсклада доппаек на роту. Всем курящим по восемнадцать пачек сигарет, а некурящим по два килограмма сахара. Сигареты были розданы тут же, а ящик сахара был поставлен под башню в наш бэтээр — Гуссейн-оглы собирался поступить с сахаром умнее, нежели просто раздать его. В Айбаке собирали растянувшуюся колонну и на этой первой остановке к нашему бэтээру подошли Адам и Леха.

— Дело есть, мужики, — тихо сказал Леха с тем видом, с которым приглашают пойти в разведку за линию фронта.

Мы развесили свои лопухи, ожидая услышать какое именно дело может быть к нам, черпакам, у двух уважаемых дедушек.

— Короче, нам бы сахарку, — не стал тянуть Адам, — хотя бы килограмчик.

— Са-хар-ку-у?! — я аж зашелся от возмущения.

В самом деле — я-то ожидал что они-то что-то дельное предложат, а они — "сахарку". Нашли дураков со старшиной из-за сахара ссориться. К тому же совершенно не нашего сахара. У нас в экипаже не курил только Арнольд, но ему сахар был по сроку службы не положен.

— Хренарку вам, а не сахарку! — отрезал я, разочарованный дедами.

— Вам что? — возобновил натиск Леха, — Сахара жалко, да? Для своих жалко, да?

Сахара, разумеется, нам было не жалко, как не жалко всего чужого. Просто мы еще при выезде из полка исследовали ящик с сахаром со всей серьезностью и нашли, что он полон. Доверху. И верхний ряд — ровный. Если бы в ящике не было одной или двух пачек сахара, то Гуссейн-оглы не досчитался бы и пяти. Но ящик был целый и пропажу даже одной пачки можно было определить не глядя, на ощупь. А что мы, дураки, что ли портить отношения со старшиной из-за пачки сахара? Я спрятался в люк, открыл десантное и поманил обоих дедов внутрь.

— Смотрите, — я выставил ящик с сахаром им под нос, — видите — полный! Даже одну коробку фиг возьмешь — старшина сразу заметит. А вы — "килограмчик".

Деды поняли, что старшина пропажу даже одной пачки заметит обязательно, но отступать не собирались.

— Да понимаете!.. — Лёха давил на самые больные мозоли, — Вместе служим!.. На операции ходим!.. Сегодня живем, завтра — нет!.. А вы из-за какого-то там сахара!.. Мы думали, что вы — мужики, а вы!.. Если бы у нас был сахар, а вы бы к нам пришли!..

Ну и так далее, минут на пять. И чем дальше, тем обиднее и тем мельче мы делались в глазах дедов как мужики. Посовещавшись со своими пацанами, мы решили дать дедам три пачки сахара. Это хитрый хохол Шкарупа придумал: внизу выложить "колодец", а верх оставить ровным и гладким. Если старшинка хватится пропажи, то с нас как с гусей вода — мы отбрехаемся, что старшину обули на продскладе, а мы тут не при делах.

— Спасибо, мужики, — поблагодарили нас деды, припрятывая сахарок, — мы знали, что вы — свои!

Не успели мы отдышаться от визита Адама и Лехи, как уже с другой машины пришли два делегата. И тоже деды.

— Нет сахара, — не дал я им начать, — Сахара нет, не было и не будет!

Но те тоже не первый год служили и продолжилась та же песня, которую пять минут назад исполнял Леха:

— Да понимаете!.. Вместе служим!.. Сегодня живем, завтра — нет!.. Свои пацаны!.. Одна рота!.. Тем дали, а нам не дали!.. Единоличники!.. Адам с Лехой с вами с одного взвода!.. Вы все только для своих!.. А для всей роты?!.. Вместе лямку тянем, а вы — сахар врозь!.. Если бы этот сахар был у нас, а вы бы у нас попросили!.. Если вы сахар жмете, то вы и под огнем не прикроете!.. На вас нельзя надеяться!.. Мы думали, что вы — мужики, а вы!..