Второй год

Все вертушки не смогли сесть в долину за неимением достаточного места — восемь пар продолжали ходить широкими кругами в котловине между гор. В эти вертушки сядут дэшэбэшники, а наш батальон уже начал погрузку в те, что приземлились и меня ждут пацаны второго взвода — по расчету я сажусь последний, как самый тяжелый.

Перед тем как строй распался, мудрый Шкарупа протянул мне коричневый катыш величиной со спичечную головку — ханка.

— Зачем? — не понял я.

Я действительно не употреблял этот наркотик — слишком сильный для меня.

— Держи, — наставал Коля, — когда совсем невмоготу идти будет, кинешь под язык с кусочком сахара.

— А я не забалдею?

— Держи, тебе говорят, — Шкарупа сунул мне ханку в кармашек БВД.

Будто подслушав наш разговор к нам подошел Акимов:

— Четвертый взвод, у всех при себе промедол есть?

"Война началась с наркоты…", — подумал я пошел грузиться в вертушку.

Десять минут удовольствия от полета…

Хотя, какое это удовольствие сидеть на жестком ребристом полу вертолета, опираясь спиной на свой собственный "рюкзак экспедиционный", а этот рюкзак в свою очередь тоже упирается в кого-то еще. Второй взвод, груженый рюкзаками и оружием как и я, набился в вертушку вовсе не в полном составе — отсутствовали молодые, водители и башенные стрелки. Повезло тем, кто по расчету запрыгивал первым — они сидели на скамейках вдоль борта.

Десять минут сомнительного удовольствия от полета под звериный рев мощных движков и… все те же прелести десантирования — впечатал подошвы в грунт, получил сверху по спине и по загривку каской, рюкзаком и бронежилетом, перекувыркнулся, изготовился к стрельбе.

— Живее, живее, мальчики! — подбадривал нас Бобыльков, — Становись. Марш. Смотрите, четвертая рота уже на тропу выходит.

Широкая площадка посреди высоких гор — трехтысячников. С площадки вниз и вверх ведет заметная, хоженая тропа. На эту тропу в затылок друг выходят пацаны четвертой роты и начинают подъем. Четвертая рота высадилась раньше нас и раньше нас выслала головной дозор, а это обидно, потому, что пятая рота — лучшая в полку, а в четвертой служит одно сплошное чурбанье. Пришло к ним в феврале и мае пополнение, много славян, но сегодня молодых в горы не взяли.

"Моя очередь", — я тоже вышел на тропу и пристроился за два метра от впередиидущего, "а вот интересно: мы на семьсот метров за сколько поднимемся? За час или за два?".

Я уже считал себя старым и опытным солдатом. Еще по своей первой операции на Балхе я знал, что автомат начинает мешать где-то на втором километре пути. Перевесишь его с правого плеча на левое, потом перекинешь автоматный ремень через шею, наконец, в руках его понесешь — и все никак не подберешь для него удобного положения. Автомат оттягивает то одно плечо, то другое, то шею.

"Это автомат, который весит три-шестьсот. А моя виолончель — одиннадцать!", — пулемет начал мне мешать уже через две сотни шагов, — "Хуже нет — носить на себе пулемет. Даже минометчикам, с их плитами и трубами, и то легче. Хотя нет, хуже всего — нести в руке тяжелую коробку от АГСа".

Когда я был еще духом, а Полтава дедом, он научил меня "затачивать" сапожки. В обыкновенный бритвенный станок вставляешь лезвие "Нева" и аккуратно срезаешь край подошвы, выводя ее на конус. Подошва принимает вот такой вид: \__________/ и хорошо входит в гравий. Поставил ногу — как сваю забил. Не колыхнется нога. Не только у меня — у половины полка такие подошвы. Вторая половина в кроссовках, но я не доверяю этой обуви.

"А что я, собственно, расстраиваюсь из-за своего пулемета?", — мерность и монотонность ходьбы наталкивала меня на рассуждения, — "Может быть ПК покажется кому-то слишком тяжелым, но у автоматчиков и снайперов в рюкзаках по две мины. Каждая мина весит три килограмма, значит, я несу такой же вес как все".

Я подобрал дыхание под правую ногу. Назло Строевому уставу Советской Армии, который заставляет всех военных начинать движение непременно с левой ноги.

Шаг правой.

Подошва врезалась в камни.

Начало вдоха.

Перенос веса вперед

Шаг левой.

Другая заточенная подошва встала на место.

Продолжение вдоха.

Перенос веса вперед.

Снова шаг правой

Начало выдоха.

Перенос веса вперед.

Шаг левой.

Выдох.

Размеренно. Небыстро. Стараясь не напрягать ноги и не делать широких шагов, чтобы не сбить дыхания.

Впереди меня длинная цепочка пацанов — разведвзвод, четвертая рота и первый взвод нашей. Только каски выглядывают из-за рюкзаков. Я обернулся назад и увидел ниже себя цепочку еще длиннее. Если смотреть с лица, то рожи у всех потные и грязные, а взгляд отрешенный. Каждый идет и мерно дышит в такт шагам.

"Только бы не сбиться с дыхания. И не пить! Глоток воды на такой жаре тут же выйдет пСтом и обернется слабостью через полминуты", — тут же, "на автопилоте", сработала привычка задавать неподходящие вопросы и я сам себя лукаво спросил, — "А если чай? У меня сзади на ремне болтается фляжка со сладким чаем".