Второй год

Пусть армейский казанок куриной лапши был поделен на два экипажа и добавок не получилось. На второе была каша с мясом и с луком, приготовленная во втором казане и все равно голодным не остался никто. Зато, у нас была домашняя пища!

Прямо посреди войны.

Ели уже в темноте при свете синей лампочки десантного отделения. Я хлебал из армейской гетинаксовой тарелки свою порцию и вдыхал аромат, простой и понятный аромат куриного супа с домашней лапшой, который на гражданке варила мне моя мама и который я не ел уже второй год.

Ворочал ложкой, думал о маме, о доме и, конечно, расчувствовался. Не до слез на глазах, но в груди ёкало.

Спасибо пацанам с "дробь первого".

Акимова мы удивили тем, что явились нешумные. Наверное не у меня одного ёкало от домашнего, поэтому никто из нас не разговаривал и не прикалывался как обычно. Молча шли, молча подошли и Арнольд, рубивший фишку, окликнул нас только метрах в двадцати от машины.

Заместителю командира пятой роты старшему лейтенанту Сухопутных войск Акимову была предъявлена трофейная курица как оправдание нашей задержки. Спать старлей укладывался в недоумении и тревоге от нашего необычного поведения и пока мы с Мартыном стояли на фишке свои часы, мы слышали как командир ворочается на передних сиденьях внутри бэтээра.

Назавтра был второй и последний день нашего пребывания в раю.

Мы варили компот из винограда и тутовника, заливали в термоса и гандоны вкусную воду из горной речки. Мартын первым обнаружил в ней речных крабов — маленьких и белых. Больше часа мы до ломоты в костях выуживали их да еще пытались поймать горную форель, но рыбок мы только за хвостики потрогали, а крабиков наловили всего пять штук. Запекли их в костре и съели как деликатес.

Речка отстирала наши подменки, а мы смыли с себя пот, вымыли головы и даже побрились от избытка воды.

Санитария. Обычный быт.

Что в долгом турпоходе, что на долгой войне…

Еще в Талукане я позаимствовал два глиняных кувшина и мы набили их и все что только можно вымытым в речке виноградом. На этом наш отдых в раю закончился. Короткий, как и эта глава.

35. ДШБ

— Ну, что, орлы, — Бобыльков с лермонтовскими усиками на румяном лице красовался перед строем, — отдохнули?

Обожравшаяся виноградом и опившаяся компотом, заметно посвежевшая за двое суток пятая рота ответствовала в том смысле, что "спасибо, конечно, за передышку, но мы готовы отдохнуть тут еще недельку, до полного истощения виноградника".

— Будем жирок сбрасывать. Сегодня идем в горы. Построение батальона в десять ноль-ноль, то есть через полтора часа. Старшине выдать личному составу сухпай на трое суток. Все берут с собой два бэка. Снайперы и пулеметчики — полтора бэка. Вопросы?

Вопросов ни у кого не было: мы понимали, что из полка нас вывезли не виноградом угощаться, а совсем для других дел.

— Сообщаю, что вместе с нами сегодня будут работать ребята из ДШБ. Все знают что такое ДШБ? Очень прошу вас не уронить честь нашего доблестного полчка и нашей пятой роты. Не опозорьтесь сегодня, мужики. Вольно, разойдись.

Ух ты!

ДШБ!

У нас перехватило дух. Да кто же в Афгане не знает что такое ДШБ? Десантно-штурмовая бригада. Былинные витязи. Суворовские чудо-богатыри. Отъявленные псы войны, приносящие с заданий в своих зубах связки душманов и разрывающие их напополам.

Вот что такое ДШБ!

Если и есть на свете служба, так это только и исключительно в десантно-штурмовой бригаде!

А мы… Что — мы? Мы захолустный и скромный мотострелецкий полк. Хвастаться нам нечем, никакими такими особыми подвигами. Стоим почти возле границы с Союзом, в каких-то ста километрах от Моста Дружбы. Самый дальний полк в дивизии. Глухомань, даром, что трасса Хайратон — Кабул в двух сотнях метров от полкового забора проходит. Ничем мы не блещем и даже не выделяемся. Ну какой же это подвиг — колонны сопровождать? Получают офицеры и пацаны ордена и медали, но никто в полку их героями не считает — нормальные мужики вот и все. Никакие они не герои. Или что тут героического — глотать пыль в Балхе или под Хумрями? Ничего в этом героического нет, работа у нас такая. Пусть и надоевшая, но — работа.

А ДШБ — это ДШБ!

Там до дембеля едва ли каждый второй доживает. Зато у тех, кто выжил, ордена — в два ряда. ДШБ месяцами с операций не вылезает, крошит духов в капусту и освобождает от басмоты целые провинции. Конечно, мы рядом с ними — щенки.

Молокососы.

"Сегодня работаем с ДШБ", — думал я, собираясь на войну, — "Блин! Только бы не опозориться! Эти ребята к горам привычные. Поди, как сайгаки скачут. То, что я сдохну, но за ними не угонюсь — это факт. Но ведь и отстать можно по-разному. Можно на полкилометра отстать, а можно и на все три. Полкилометра мы за счет отдыха наверстаем… А как они воюют? Не удивлюсь, если они одной очередью двоих духов прошивают. Еще бы! Боевой опыт. А мы — пехота тупорылая и больше нет никто. Куда нам за ДШБ угнаться?".

Была бы у меня возможность, я бы поблагодарил мужиков из Управления Тыла Министерства Обороны за две хороших вещи: "рюкзак экспедиционный" и БВД — боевая выкладка десантника.