Второй контакт (Колонизация — 1)

Сильно усиленный голос взревел: “Сдавайтесь там! Сопротивление безнадежно! Красная Армия окружила эту тюрьму! Выходите с поднятыми руками!”

Молотов, не теряя времени, подчинился. Только позже он задался вопросом, мог ли пулеметчик танка застрелить его за то, что он так быстро рванулся вперед. Дэвид Нуссбойм бросил пистолет и последовал за ним мгновение спустя.

Лейтенант пехоты Красной Армии с планшетом стоял за танком. Парень выглядел слишком молодым, чтобы бриться, не говоря уже о том, чтобы служить Советскому Союзу. “Назови мне свое имя, старина, и побыстрее”, - рявкнул он.

“Вячеслав Михайлович Молотов”, - сказал Молотов тоном, напоминающим мурманскую зиму. “Теперь дайте мне ваш”.

Лейтенант явно начал называть его лжецом, но затем взглянул на него по-другому. Он напрягся, как будто внезапно испытал трупное окоченение. Затем он заорал, требуя вышестоящего. Примерно через пятнадцать минут Молотова доставили в присутствие маршала Жукова обратно в Кремль. “Так, так”, - сказал Жуков. “Значит, Берия тебя не прикончил, а?”

“Нет, Георгий Константинович”, - ответил Молотов. “Я остаюсь у руля, как вы видите, и не так уж сильно изношен. И скажите мне, где сейчас Лаврентий Павлович?”

“Умер”, - ответил Жуков. “Ковер в вашем кабинете нужно будет поменять; на нем пятна”. Офицер Красной Армии некоторое время ничего не говорил. Молотову было наплевать на то, как Жуков изучал его. Если бы с ним произошел несчастный случай примерно сейчас, кто помешал бы Жукову захватить бразды правления Советским Союзом? Совсем никто, мрачно подумал Молотов. Жуков зажег сигарету, затянулся, пару раз кашлянул и сказал: “Ну что ж, хорошо, что ты вернулся”.

Молотов снова вздохнул и даже не заметил, как заныли его ребра. Он знал, что привычка к подчинению глубоко укоренилась в Жукове, но он не знал, насколько глубоко. Возможно, сам Жуков тоже не знал, пока не пришло испытание. “Рад вернуться”, - сказал Молотов не более эмоционально, чем говорил что-либо еще. Он поднял бровь. “И как вы оказались вовлечены в эту драму?”

“Берия сообщил о вашем недомогании по московскому радио сегодня утром”, - ответил Жуков. “Он также сообщил о моем. Мое недомогание было бы смертельным, если бы мои телохранители не стреляли быстрее и метче, чем его убийцы. Я подозреваю, что у него была марионетка, ожидающая прихода к власти в армии, но рядовые меня любят, даже если некоторые офицеры и аппаратчики нет. И, хотя НКВД силен, Красная Армия сильнее. Я очень убедился в этом. Мы подавляем чекистов повсюду ”.

“Хорошо”, - сказал Молотов. Берия намеревался убить Жукова сразу, но был готов оставить самого Молотова в живых на некоторое время. Это красноречиво говорило о том, кого шеф НКВД считал более опасным. То, как обернулись события, доказывало, что он был прав. Молотов предпочел не зацикливаться на этом. Он сказал: “Человек из НКВД, который вышел со мной - его зовут Нуссбойм - заслуживает награды, а не наказания. Он вытащил меня из камеры. Без него люди Берии могли бы ликвидировать меня, даже если бы войска Красной Армии заполнили площадь Дзержинского ”.

“Значит, они могли бы”, - задумчиво сказал Жуков? Молотов тоже предпочел не зацикливаться на этом. Жуков продолжал: “Тогда я предоставляю вам позаботиться об этом, товарищ Генеральный секретарь. Тем временем мы восстановили работу передатчика ”Радио Москва" и объявили, что все в порядке, но вы, возможно, захотите подумать о том, чтобы передать сообщение самостоятельно, чтобы показать, что у вас все хорошо и вы контролируете ситуацию ".

“Да, я сделаю это”, - сразу согласился Молотов. Хлороформ? Избиения? Он отмахнулся от них. Что он не ел с тех пор, как головорезы Берии схватили его? Он и на это пожал плечами. “Отвези меня в студию вещания”. Только после того, как он был уже в пути, он понял, что не спросил о своей жене. Он снова пожал плечами. Это тоже может подождать.

Ставя на стол вареную говяжью грудинку, Берта Анелевич сказала: “Интересно, что на самом деле произошло в Москве на днях”.

“Я тоже”, - ответил Мордехай Анелевичз, беря сервировочную вилку и разделочный нож. Нарезая порции для своей жены, детей и себя, он продолжал: “Сегодня утром я столкнулся с Людмилой. Она знает не больше, чем мы, но она чуть не танцевала на улице, услышав, что Берия мертв”.

“Она должна знать”, - сказала Берта.

“Я так и думал”, - согласился Мордехай. “Она сказала, что единственное, о чем она действительно сожалеет, это о том, что Молотов не поехал с ним”.

“Нельзя иметь все”, - сказала его жена. “Так уж обстоят дела, иногда ты не можешь иметь ничего”.

“И разве это не правда?” После минутного уныния Анелевичу стало легче. “Дэвид Нуссбойм оказался в НКВД, помните. Сейчас он должен был бы тонуть как камень. Ну, можете ли вы сказать, что это разбивает мне сердце?”

“О, конечно”, - ответила Берта. “Двадцать лет назад он бы и тебя потопил, как камень, если бы мы не опередили его”.