Вторые шансы не бесконечны (СИ)

Он говорит это Тору тогда, в одну из первых недель первого месяца весны, но уже в начале апреля понимает, что это не так уж просто. Совсем не просто.

Ситуация в семье Одинсонов налаживается, в отличие от его собственной.

Просыпаясь по утрам Стив все чаще ловит себя на том, что почти час просто лежит в постели. Он не замечает времени. Он не замечает ничего.

Опоздания в школу учащаются. В какой-то момент его вызывают в кабинет директора, ему делают дисциплинарное замечание. Старк-старший грозится позвонить матери, но не предлагает никакого решения. За решением он идет к Старку-младшему.

— Просто снотворное?.. У меня заказывали вещи и похуже, ты знаешь… — парень усмехается, подает знак Уилсону, который как раз идет им навстречу. — Я скажу тебе сумму, когда найду что-нибудь подходящее.

— Да, тогда отлично… — он кивает, кивает и неожиданно понимает, что сказать-то ему больше и нечего. Что друзей-то у него по сути и нет.

Поджав губы, Стив уже хочет развернуться, но Старк притормаживает его. Лениво негромко интересуется:

— Ты же хотя бы думал над тем, чтобы поговорить с ним, правда?..

Стив поднимает на него глаза, но не отвечает. Его взгляд непроницаем и будто бы покрыт корочкой льда. А голос… Старк поджимает губы и весь будто бы напрягается. Таким Стива он еще ни разу не видел и вряд ли хочет видеть еще когда-либо.

Стив говорит:

— Прости. Я передумал. Я достану себе лекарства сам. — он чуть прищуривается, гордо вскидывает подбородок и медленно говорит: — Даже думать не смей над тем, чтобы лезть ко мне или к нему. Ты не сваха, Старк.

Он уходит не дожидаясь ответа. Держится до конца дня.

А вернувшись домой, застает там Баки. Тот сидит на кухне, пьет чай. Радио проигрывает какую-то спокойную, неспешную мелодию.

Стив уже не помнит, когда вообще в последний видел его. Или хотя бы, когда в последний раз видел его так близко.

Баки ничуть не изменился. Все та же прическа. Тот же разворот плеч. Только вот… В его глазах больше нет того задора и того чувства, которые открывались, когда он смотрел на Стива.

Его глаза будто превратились в два безжизненных стеклянных шарика, подобно тем, в которые дети играют на школьных переменах. Шарики могут быть какого угодно прекрасного, невероятно прекрасного цвета, но они… Они безжизненны.

— Нам нужно поговорить.

Стив буквально бросает рюкзак в ножках стола, а затем плюхается на стул. Ставит локти на стол, в упор смотрит на спокойного равнодушного Баки.

Тот молчит, поднимает кружку, отпивая еще немного чая. Ждет, но все же его взгляд пронизан безразличием.

Хотя тот факт, что Баки ждёт тоже очень сомнителен. Он сидел также молча до того, как Стив пришёл, и сидит также сейчас.

Мысль о том, что его Баки, его Бакс, просто не замечает его… Стив просто отметает её. Стив просто и реалистично игнорирует правду также, как сам Джеймс Бьюкенен Барнс игнорирует его существование.

— Ладно. Отлично. — Стив кивает, кивает и вздыхает, потирая ладонями лицо. Усталость придавливает к полу, создает туман в голове и делает все тело тяжелым. Он говорит: — Я виноват. Я знаю, что виноват, но ты не можешь вот так очевидно игнорировать меня. Мы знакомы тысячу лет, Бакс, ты… Просто поговори со мной. Давай обсудим это и… И…

Парень напротив вскидывает бровь. Иронично и издевательски.

Стив сжимает челюсти, ощущая, как внутри все скручивается в бантик. Хочется взвыть от боли.

Но он держится.

Баки хотя бы не отрицает, что он здесь и что он говорит с ним, а значит есть шанс. Значит он все ещё может что-то сделать, может исправить произошедшее.

— Я не считаю тебя неправильным. И я не хотел говорить этого. Я… Я… — в горле появляется ком, говорить становится сложно. Но он пересиливает себя. Откашливается, комкает пальцы в кулаках. — Я очень…сильно… Испугался. И я… — глаза увлажняются, но он вдыхает глубже. Баки все еще сидит напротив и спокойно пьет чай. — Я просто не был готов и я… Я хочу вернуть все назад, правда, просто поговори со мной, пожалуйста. И я…

Баки поднимается. Молча поднимается, берет чашку и несет ее к раковине.

Стив ошарашенно замирает, следит за ним взглядом. И понимает, что прощать его никто не собирается. Совсем-совсем.

Никогда.

— Бак-ки…

Друг не оборачивается. Стив ощущает, как его затапливает негодование, мелькает мысль, что на самом деле Барнс любит его не так уж и сильно, раз не может простить, но все же… Похоже, это он обидел его слишком сильно.

И тем не менее он срывается. Баки уже почти в дверях, когда Стив подскакивает и срывается:

— Вот так, да?! Вот так просто ты оставишь все это! — он скребет ногтями по дереву стола и скалится, почти что утопая в собственных слезах. Но все же рычит: — А когда школа закончится, ты просто уедешь, да?! Просто бросишь меня! Ты не поступишь со мной так, ты не можешь бросить меня, так же как это сделал мой отец, а затем и мать! Ты — все, что у меня есть, Джеймс Бьюкенен Барнс!

По щекам текут слезы. За последние недели это уже привычно. Он засыпает в слезах, он просыпается потеряшкой.

У него никого нет. Он виноват в этом сам.

Баки останавливается на пороге, не оборачивается, но говорит: