Вторые шансы не бесконечны (СИ)

— Я не бросал тебя. Ты выгнал меня сам. Можешь начинать договариваться с матерью о переезде.

И уходит. Он просто берет и уходит.

— Аааааааааааааааааааа!

Стив бьет кулаками по столу, срывается на крик и пинает стул в кухонный шкаф. Тот врезается с грохотом, он сам все еще кричит, срывая связки и все свои оставшиеся нервы.

И Стив вновь оказывается на полу. Подтягивает колени к груди и сквозь пелену слез видит, как Баки, уже одевшийся, проходит по коридору к выходу. Он не оборачивается к нему. Он не смотрит на него.

Стив закусывает губу только бы не заскулить от горечи и прячет лицо в собственных коленях. Мелко подрагивая, начинает покачиваться из стороны в сторону.

С губ соскальзывает тихий-тихий шепот:

— Прошу… Прошу, не бросай меня…

А затем хлопает входная дверь.

~•~

Он просыпается утром и в своей кровати. Он понимает, что точка не возврата осталась еще где-то там, когда ему только преподнесли то письмо с любовным посланием. И теперь… Теперь…

Стив берет себя в руки. Это единственное, что ему остаётся кроме как свернуться клубочком и медленно умирать, но… Он все же берет себя в руки. Полностью и обстоятельно.

В связи с приближающимися экзаменами довольно многим требуются репетиторы, и он набирает себе учеников под завязку. Он больше не оставляет себе и минуты, чтобы подумать о боли, о одиночестве и о чем-либо еще. Он больше не растекается, не рассыпается и не разбивается.

Меньше сна, меньше еды и больше работы. Он впервые в жизни покупает себе тональник, чтобы замазывать глубокие тени под глазами. Он впервые в жизни ходит по коридорам в одиночестве.

В наушниках играет классика. Если точнее «Вагнер — Танго со Смертью», но к чему уточнения?.. Мелодия утягивает его и не отпускает. Точно также, как смерть обнимает каждого родившегося и, сжимая с каждым годом объятья все сильнее, отпускает лишь, когда останавливается его сердце.

На самом деле он крошится, оставляя лишь оболочку. Как те фарфоровые фигуры воинов, что уже пусты узнутри, он тоже постепенно пустеет.

Каждый день растягивается на вечность. Стив просыпается и вроде бы делает все как обычно, но… С каждым разом ему не хватает все большего количества кусочков.

Он начинает пропускать школу. Уроки неожиданно, наконец, теряют смысл, и Стив просто старается посещать их хотя бы для галочки. Мол, я тут, я все ещё жив, давайте вы не будете разводить смуту и звонить матери, ведь это просто всколыхнет воду, но ни к чему не приведёт, потому что ей плевать на меня, всем плевать на меня, моя жизнь разваливается, может быть уже оставите меня в покое, а!

Больше он ни с кем не разговаривает. Кроме может своих «учеников», но это вряд ли можно назвать разговорами. Постепенно молчание становится привычным. Молчание становится им самим.

А все, что окружает, становится бессмысленным.

В один из дней он просыпается утром, где-то ближе к обеду, выходит на кухню и, открыв холодильник, понимает, что его тошнит. Холодильник полон; ещё с вечера Стив закупился кое-какими продуктами, ведь ел последний раз вчера утром, но… Вместо того, чтобы приготовить себе яичницу или даже сделать хлопьев с молоком, он бежит в туалет и плюется желчью. Долго и обстоятельно.

Ему уже давно не четырнадцать, и он не будет падать в обморок от длительного голода. Тем более, что он пьёт достаточно воды/сока/питьевых йогуртов.

А вообще, даже если он и загнется, то какое кому до этого будет дело?.. Нет, ну правда?!

Баки у него больше нет, а его мать… Его последний родной человек… Сколько она уже не звонила ему? Неделю, две, месяц?!

У него никого. Совсем никого.

Окончательно избавившись от привкуса собственных желудочных соков, Стив одевается потеплее и выходит из дома. Неспешно, стараясь не думать о душевной боли и не концентрироваться на улице, скачущей перед глазами, идёт к тому, кто по сути не является для него хоть кем-то.

Хотя, это в определённо степени спорно. Стив выжидает достаточно, пока Тор выйдет из палаты и двери лифта за ним закроются, а затем заходит. И Локи улыбается ему.

Локи, бледный и только пришедший в себя после передоза и временной остановки сердца, улыбается ему как самому лучшему другу. У Стива ноги подкашиваются от понимания, что он все-таки не один. Руки вздрагивают от осознания, что ему ещё есть к кому идти.

— Прости, я… Я знаю, что приходить нельзя было, я Тору звонил, но… — его голос подрагивает, и он все ещё стоит в дверях. Видит улыбку, но сделать шаг отчего-то так сложно… Стив просто боится, что опять сделает что-то неправильно и потеряет последнего человека. — Мне просто очень хотелось прийти и я… Мне просто больше не к кому идти.

И Локи все ещё улыбается. Стив не понимает, как ему удаётся оставаться таким сильным после всего, что он пережил, но… Это вселяет в него что-то такое тёплое. Внутри уже почти опустело, но стоит ему увидеть это мягкий, добрый взгляд, как неожиданно глаза замирают за миг до того, как глупо намокнуть. И дышать будто бы становится легче.

Ведь если Локи смог справится со всем, что пережил, то почему же он сам не может?.. Он ведь тоже сильный. Баки всегда говорил, что он очень сильный.