Вторые шансы не бесконечны (СИ)

Да, Баки нет рядом и вряд ли когда-нибудь будет, но его слова выжжены на замедляющемся сердце Стива. Выжжены и никогда-никогда никуда оттуда не денутся.

И Локи говорит:

— Я думаю, что для тебя могу сделать исключение, только если ты никому об этом не скажешь… — а затем подмигивает ему. И Стив подбирается. Стив видит перед собой пример стойкости и понимает, что не просто хочет быть таким же.

Он может быть таким же.

Болтая с другом о всякой ерунде, Стив в итоге остаётся у него надолго. Очень долго.

Он засыпается на стуле, опустив голову на собственные руки, что на чужой постели. И Локи гладит его по голове так, как никогда не гладила его мать.

Иногда просто становится непонятно, почему по сути чужие люди становятся намного более родными, чем семья?.. Почему ты приходишь к ним просто, чтобы не оказаться потерянным во времени и пространстве, а в итоге получаешь и нежность, и понимание и… И много чего.

Почему выходит так, что, когда ты теряешься, чаще всего тебя находят не твои родители, а твои друзья?..

Стив не знает. Он просыпается под тёплым больничным пледом глубоким вечером под тихую спокойную болтовню Тора и Локи, а когда поднимает голову не видит в их глазах порицания или осуждения. Тор просто хмурится, но за последние недели для него это привычно, а Локи…

Стив не знает, как ему все ещё удаётся улыбаться. Стив хочет быть таким же сильным.

Локи бормочет, приобнимая его на прощание:

— Я встану на ноги и помогу вам, окей?.. Ты должен продержаться ещё немного, я верю в тебя.

Глаза все же испугано мокнут. За последние дни он настолько погрузился в депрессию, что уже и забыл каково это — чувствовать заботу и мягкость от кого-то.

И Стив старается не поднимать взгляда, пока не оказывается в машине Тора. Затем просто отводит глаза к окну.

Парень везёт его домой, а он украдкой утирает соленые капли.

Плачет уже не от боли, от обычной доброты и поддержки. И почему так происходит?.. Почему, как только привыкаешь к жести и жеванному стеклу, по-больному неожиданно бьёт не злоба, лишь обычная человечность?..

Вопросов у него много, а ответов впервые нет. Но это уже не подкашивает и не ставит подножку. Стив постепенно сживается и просто привыкает.

К концу поездки его глаза сухи, а он сам вновь собран.

Теперь он понимает, что к Баки, видимо, тоже привык. С Баки он тоже сжился.

А теперь Баки нет и эта потеря… О, она настолько масштабная, что просто описать никакой возможности нет. Совсем нет.

Это не сравнимо с потерей органа или собаки, это что-то такое огромное… Оно было, а теперь нет. И ощущения, будто бы воздух исчез.

Стив делает вдох. И умирает.

Тор довозит его до подъезда, хмуро кивает на благодарность… Стив не концентрируется на его настроении и не переносит его на себя. У каждого из них двоих есть люди, которые прямо сейчас занимают все место в их головах.

Теперь он действительно ясно и чётко понимает, как много места в его жизни занимал Баки. Точнее, он занимал все место в его, Стива, жизни.

После того как мать «сбежала», а им пришлось жить в одной квартире прошло не так уж и мало/много времени пока они притерлись друг к другу. Месяц, может больше. Нормально.

Они начали разговаривать откровеннее, проводить больше времени вместе… И Стив просто сжился этим. Сжился с тем фактом, что Баки стал центром его гребаной вселенной.

Теперь центр исчез, притяжение к центру тоже, и он медленно, в гордом одиночестве плыл в безвоздушном космическом пространстве. Без цели. Без курса. Без смысла.

Прошло уже почти два месяца, он, наконец, взял и собрался, но даже не собирался думать над тем, откуда на это взялись силы. Просто боялся думать.

Возможно, дело было в скором отъезде Барнса или же в том, что он просто чертовски устал раз за разом трепать себя, будто бы нашкодившего щенка. Да, он накосячил. И что теперь?.. Пожизненно рыдать?.. Резать вены?..

Ему не нужна была боль, чтобы отрезвить рассудок. Умирать он пока что не собирался.

Закрыв за собой дверь, Стив увидел свет в кухне. На часах было одиннадцать, и Барнс уже давным-давно должен был лечь спать.

Но нет он ждал его. Сидел, послушно и верно ждал. Словно какой-то…

— Можешь идти спать, брошенный сторожевой пёс. Я в безопасности. — захлопнув за собой дверь своей комнаты, Стив кинул себя на постель и вздохнул.

Брошенный. Сторожевой. Пёс.

Именно так и никак иначе. Баки всегда был таким. Баки всегда таким и будет.

Это ясно, что все это время он молчал о чувствах, — даже после фактического признания в письме, — потому что боялся потерять его, но все же… Стив тоже боялся, и во что это вылилось?

В ссору, неудержимый словесный водопад сточных отходов и игнорирование. Игнорирование не друг друга, а факта принадлежности.

Стив принадлежит Баки. Баки принадлежит Стиву.

Это глубже, чем любовь и вся эта розовая сопливая чушь. Это так глубоко, что сквозь Землю и обратно.

Стив переворачивается на спину и даже полчаса спустя все ещё не считает сказанное грубостью. Баки — пёс. Баки — охранник и защитник. Баки — сторож.

Без прикрас и как есть. На что обижаться?..