Вторые шансы не бесконечны (СИ)

Баки в ярости и это видно невооруженным взглядом. Стив не знает, чего ему ожидать, но в то же время понимает, что вряд ли сможет спастись целым.

Его нежный и добрый Джеймс Бьюкенен Барнс не убьет его, но… Стив действительно готов к тому, что ему придется ползти к постели, настолько он будет искалечен.

А ведь он даже разозлиться не может. Он не хочет злиться. Баки подходит и дерганым, жестким движением подсаживает его на поверхность. Его пальцы нагло вплетаются в волосы, затем больно оттягивают их, заставляя запрокинуть голову.

Стив молчит и даже не ойкает, Баки больше не говорит ни слова. В каждом его движении злость и слепая ярость, но Стив убеждает себя, что все в порядке. Баки имеет право злиться, Баки имеет права на его тело.

Стив не злится. На его губах расцветает малюсенькая счастливая улыбка, а затем его Баки, — его милый, нежный и самый-самый лучший Бакс, — кусает его. Не до крови, но все же чертовски больно. Шея взвывает, а он сам вздрагивает, хватается за собственные бедра, за ткань своих домашних шорт.

Только бы уцепиться за что-нибудь, только бы убедить себя, что все в порядке. Только бы убедить себя не шевелиться.

Он ничего не делает и ничего делать не собирается. Он устал от этого игнорирования, от этого тотального одиночества. И теперь кажется, хотя скорее становится ясно, что Стив готов выдержать, что угодно лишь бы не лишаться Баки. Раз уж они не могут быть вместе и не могут быть счастливы по-настоящему, видимо, все, что ему остается — это.

И тогда, почти три месяца назад, все ведь началось из-за его страха. Из-за страха таких отношений, из-за страха такой близости. Стив просто насмотрелся не самого лучшего качества фильмов для взрослых, Стив просто боялся, что Баки будет слишком жестким.

Теперь-то он уже понял, что подхваченный им стереотип оказался глупым и пустым, теперь-то он перестал бояться, но… Баки кусает его вновь. Баки неторопливо оставляет ему метки-кровоподтеки, которые не сойдут до конца и в ближайшую неделю, в ближайший месяц.

Стив боялся боли, но убедил себя, что бояться нечего. Сейчас Стив чувствует боль. Боль охватывает его плечевой пояс, боль щиплет в носу, боль увлажняет судорожно сжатые веки.

Неожиданно Стив четко и ясно понимает, что без боли не получится. Что на самом деле все, что нужно было Баки — его тело. Тело, которое можно укусить; тело, которое можно ударить; тело, которое можно натянуть без подготовки; тело…

Стив правда любит его, любит его и доброго, и злого, и даже… Даже кусающего его нежный, чувствительный кадык. Даже обкусывающего его острые худые плечи. Теперь он уже не думает о том, что может не подойти Баки в каком-либо плане. Теперь Стив уже не думает ни о чем.

От боли под веками расцветают красивые, яркие цветы. Почти как те, что медленно умирают внутри него. Он непонятливо, судорожно носится по своему маленькому прекрасному саду чувств и не понимает, почему все гибнет. Почему бутоны закрываются, почему солнце исчезает…

Это же его Баки. Его милый и любимый Баки. Ну и что, что он обгладывает его словно кость; ну и что, что злится, изредка бьет кулаком по столешнице и все не останавливается. Ну и что, что Стив уже дышать не может от боли.

Его шея… Покрыта чернющими пятнами.

Его плечи… Покрыты следами вандализма и насилия.

Его ключицы… Совсем скоро тоже заискрят метками и засосами.

Стиву не нужно смотреть в зеркало, потому что он чувствует. Комкает в пальцах ткань шорт и запрокидывает голову так сильно, чтобы слезы стекали к вискам и терялись в волосах.

Он, кажется, вот-вот потеряет сознание, но неожиданно цепляется за невероятно глупую и лживую спасительную мысль. На самом деле это нежность. Нежность везде и всюду. Нежность его Баки.

Каждый лиловый след… Каждая гематома и каждый будущий шрамик…

Нежность. Нежность. Нежность.

Баки кусает его. Стив поджимает губы, обкусывает их изнутри и чувствует, как слёзы, уже не первые за этот десяток минут, скатываются к вискам.

Зато теперь Баки хотя бы признал, что не уйдёт от него. Признал это всеми этими метками, всеми этими знаками принадлежности… А раз он не уйдет, значит будет рядом. Будет рядом и больше не будет игнорировать.

Ведь не будет же?..

Баки кусает его вновь, там где шея переходит в плечо и там где уже кажется наливается кровью еще один синяк, и Стив зажмуривается так сильно. А затем запрокидывает голову дальше/выше, действительно позволяя все. И мысленно, и физически.

Он ничего не требует. Он понимает, что не получит ни грамма удовольствия, но он убеждает себя, что это все — нежность.

Нежность, которая теперь принадлежит лишь ему. Ему одному.

— Тебе этого мало, да?.. Лживый лицемер… — Баки рычит, злится, похоже, думает, что он, Стив, какая-то мелкая шлюха. Хотя какая разница, что он думает, ведь теперь он не уйдёт. Теперь он не бросит его.

Баки оставляет ему кровоподтек на плече. Еще один. И Стив все ещё убеждает себя, что там есть нежность. Что она есть в каждой оставленной Баксом фиолетовой капле и каждом укусе. Ведь Баки же все ещё любит его и…

Он через голову срывает с него футболку. Зло, раздраженно. Один край немного рвется.