Вторжение

Женя Филатов отдал ручку управления от себя, и машина чуть опустила нос. Вертолет, идущий на предельной скорости, едва не рубил лопастями верхушки деревьев. Прижимаясь низко к земле, летчик старался опустить винтокрылую машину ниже линии радиогоризонта тех средств освещения воздушной обстановки, какие работали в данном районе. Это позволило бы ему пройти незамеченным большую часть пути.

— Ну что, штурман, ссыкотно, когда весело? — на пике боевого возбуждения прокричал Женя по внутренней связи.

— Давно мечтал так повеселиться, — в тон ему отозвался Шубников из нижней кабины.

Вертолет выгрузил на американцев практически весь свой боезапас, осталось буквально три-четыре десятка патронов в пушечной ленте, и машина поэтому шла налегке, верткая и управляемая.

Внезапно в наушниках Женя услышал голос Петрова, который не постремался орать открытым текстом:

— Филатов, небо закрыто! В твою сторону ушли две штатовские «Кобры».

— Понял, батя, — ответил командир вертолета.

Женя осмотрелся — и он, и летящие ему на встречу «Кобры», могли обнаруживать воздушного противника только с помощью глаз пилотов, и поэтому шансы уравнивались. Филатову нужно было хотя бы максимально приблизиться к своей базе, если уж и не долететь до нее. Ему не хотелось уткнуть вертолет в землю и пешком тащиться до базы по земле, рискуя своей жизнью и здоровьем в этой горячей стране.

Женя поделился «радостью» со штурманом, который, впрочем, особого беспокойства не высказал.

Еще несколько минут полет проходил в спокойном режиме, но вскоре штурман разглядел впереди две точки, которые быстро приближались, и вскоре приобрели вполне ясные очертания американских боевых вертолетов «Кобра».

— Женя, на одиннадцать часов… — сказал штурман.

— Вижу, — спокойно отозвался командир.

Сомнений в том, что они остались незамеченными, у пилотов не было. В отличие от американских вертолетов, «ооновский» Ми-24 был окрашен в белый цвет, хорошо видимый на фоне темных зарослей экваториального леса. А вот американские «Кобры» были выкрашены в защитные цвета, и хорошо различать их можно было только на фоне светлого неба. Благо, что пока они шли выше, чем Ми-24.

— Командир, только не укачай, — съязвил Юра, которому в предстоящем воздушном бою делать было нечего — управляемого оружия на борту не было, и таким образом, Шубников был сейчас просто балластом, ничем не озадаченным, но все же так же, как и пилот, рискующим своей жизнью…

— А ты пакетик-то целлофановый приготовь, — сказал Женя. — На всякий случай…

Вертолет начал косо пересекать русло какой-то реки, и командир мгновенно сориентировавшись, выполнил педальный разворот, и на скольжении с небольшим снижением, ровно вошел в своеобразный коридор, который был образован над водной поверхностью между деревьями, росшими на берегах реки. От потока воздуха по водной глади пошли волны…

— Ты их видишь? — спросил Женя.

— Нет, — ответил штурман.

— Значит, и они нас не видят.

Одно дело было лететь над верхушками деревьев, и совсем другое — в узком коридоре, рискуя в любое мгновение влететь в узость, шириной меньшую, чем диаметр несущего винта. Женя полностью сосредоточился на управлении машиной, интуитивно понимая, что штурман в эти мгновения во все глаза высматривает врага.

— Командир, пора выглянуть, — посоветовал Юра, когда вертолет пролетел над рекой около двух километров.

Филатов ручкой шаг-газа приподнял машину, и справа-сзади оба летчика тут же увидели уходящие на расходящихся курсах две «Кобры». Это была идеальная позиция для начала атаки — и оба летчика по-звериному взвыли, обуреваемые боевым азартом.

Женя начал выполнять правый разворот, заходя «Кобрам» в заднюю полусферу. Набрав сотню метров высоты, он ринулся вдогон за ничего не подозревающим врагом. Когда до американских вертолетов оставалось около километра, один из них вошел в скольжение, очевидно, для того, чтобы осмотреть слепую зону, и естественно, увидел заходящий в атаку Ми-24.

Скорость «Кобр» была не больше двухсот километров в час, тогда как «двадцатьчетверка» шла на максимально возможном для нее ходу. Расстояние быстро сокращалось. «Кобры» начали выполнять боевые развороты, тем самым расходясь в разные стороны, снижая риск одновременного поражения. И пришло время выбирать.

— Правого! — крикнул по связи Юра, в азарте держась в кабине за поручень, понимая, что сейчас Женя начнет крутить высший пилотаж, а его самого начнет швырять по кабине.

— Принято, — рыкнул в ответ Филатов, доворачивая вертолет на «Кобру», уходящую скольжением вправо. — Смотри за левым!

Женя видел, как пилот «Кобры» пытается вывернуться из сложившейся ситуации, он уходил вправо, поднимая нос машины и набирая высоту, тем самым снижая горизонтальную скорость, в надежде, что быстро летящий Ми-24 не успеет нормально прицелиться. Но расстояние катастрофически быстро сокращалось, и Женя уже скинул с гашетки предохранительную скобу.