Введение в конституционное право с разъяснением сложных вопросов

Понимаю, что это опасный концепт. Но он способен объяснить мотивы действий президента. Б.Н. Ельцин ради выполнения своего долга готов был терпеть личные оскорбления от представителей законодательного органа. Но когда стало очевидно, что существующий дисбаланс властных прерогатив, которым законодательный орган все активнее пользуется, не позволяет осуществить обещания, данные народу на президентских выборах, что под прикрытием юридических норм творится неправо, о чем президент прямо заявлял[124], тогда только он прибег к силовым ресурсам для слома угрожавшей стране ситуации.

К сожалению, тогда, в 1993 г., это было очевидно только глубоким и проницательным юристам. Среди таковых – конституционный судья Э.М. Аметистов, который в своем упомянутом выше Особом мнении к Заключению КС РФ от 21 сентября 1993 г. написал: «Что же касается оценки содержания Указа Президента Российской Федерации “О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации”, то в нем имеются положения, формально выходящие за пределы полномочий Президента, установленных Конституцией Российской Федерации, например прерывание функций Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации, назначение новых выборов. Однако эти положения необходимо рассматривать в неразрывной связи, во-первых, с причинами издания Указа и его целями, изложенными в преамбуле, во-вторых, с правами и обязанностями Президента, установленными Конституцией, и, в-третьих, с определенными особенностями Конституции Российской Федерации, касающимися исполнения Президентом его прав и обязанностей»[125].

Все эти обстоятельства, однако, кажутся людям второстепенными, «юридическими крючками». К тому же Указ № 1400 и действия по его реализации, включая подавление вооруженного сопротивления, закончившееся стрельбой из танков в центре Москвы, были восприняты большинством (и это восприятие затем культивировалось совершенно разными силами, в том числе либерально мыслящими политиками и исследователями) как знак вульгарной борьбы за власть, а не завершения революции.

Неудивительно, что некоторые до сих пор пытаются доказать, что сама действующая Конституция РФ не обладает легитимностью[126]. Однако в том-то и дело, что никакую конституцию нельзя рассматривать в легистской логике. В противном случае следует признать, что практически ни в одном государстве мира существующая государственная система не является легитимной. В моменты прерывания государственно-правового развития, т. е. слома предшествующей системы (а такими моментами отмечена история множества стран), новая система (и новая конституция) рождается отнюдь не на основе существующих правил. Это одно из коренных отличий конституции от обычных юридических законов. И даже если новая конституция принимается (одобряется) недостаточным числом избирателей (это также «вменяется в вину» действующей российской Конституции[127]), то последующие формирование и деятельность органов власти, созданных на основе данной конституции, полностью легитимируют ее, что, разумеется, не обязательно означает согласие с ее содержанием.

Если подходить с легистских позиций, которые, повторю, неприменимы к конституциям, то и самая первая конституция современного типа – Конституция США не может считаться в полной мере легитимной.