Введение в литургическое богословие

Христос воскрес не в субботу, а в первый день седмицы (μία σαββάτων). суббота была днем его покоя, его «субботствования» во гробе, днем, завершающим его дело в пределах «ветхого эона». Но новая жизнь, жизнь, «воссиявшая из гроба», началась в первый день седмицы, и это был первый день, начало жизни воскресшей, которой «смерть не обладает». Этот день и стал днем евхаристии, как «исповедания его воскресения», днем причастия Церкви этой воскресшей жизни[90]. чрезвычайно знаменательно то, что в раннем христианстве, до василия великого включительно, этот день часто назывался днем восьмым. Это значит, что символизм еврейской апокалиптики был усвоен христианами, стал как бы одним из богословских «ключей» к их литургическому сознанию. Можно не останавливаться специально на первом послании петра, в котором есть как будто намек на особенное значение цифры восемь (3:20-21). в евангелии от иоанна, несомненно самом «литургическом» из всех, воскресший Христос является спустя восемь дней (ин. 20:26). и далее «тайна» восьмого дня толкуется христианскими авторами в применении к евхаристическому дню господню, что указывает на совершенно ясную традицию. Эти многочисленные тексты о восьмом дне собраны ж. даниэлу[91]. смысл их ясен: Христос воскрес в первый день, то есть в день начала творения, потому что Он восстанавливает творение после греха. Но вот этот день, завершающий историю спасения, день победы над силами зла, есть также и день восьмой, ибо он есть начало нового эона. «Так день, который был первым, – пишет бл. Августин, – будет и восьмым, чтобы первая жизнь уже не была отнята, но сделана вечной»[92]. И еще яснее говорит св. Василий Великий: «Ибо сказано: „день Господень велик и светел“ (Иоиль 2:11). И еще: „вскую вам искати дне Господня, сей бо есть тма, а не свет“ (Ам. 5:18)… Ибо по нашему учению известен и тот невечерний, не имеющий преемства и нескончаемый день, который у псалмопевца наименован „осмым“ (Пс. 6:1), потому что он находится вне сего седмичного времени. Посему назовешь ли его днем, или веком, выразишь одно и то же понятие, скажешь ли, что это день, или что это состояние, всегда он один, а не многие, наименуешь ли веком, он будет единственный, а не многократный»[93].

Таким образом, восьмой день «определяется по противоположности к седмице, – пишет Ж. Даниэлу. – Седмица относится к времени. День восьмой вне его. Седмица состоит в последовательности дней, день восьмой не имеет другого за собой, он „окончательный“. Седмица заключает в себе множественность: день восьмой един…»[94]

Этот день первый, он же восьмой, день Господень, в Церкви – день Евхаристии. Об этом согласно свидетельствует раннехристианское предание. Евхаристия имеет свой день, христиане собираются stato die[95] – в установленный день. Мы знаем, что «день солнца» не был праздничным днем отдыха ни в иудейском, ни в римском календарях. и тем не менее евхаристия «оказалась связанной с этим днем столь абсолютным образом, что ничто и никогда не смогло и не сможет этой связи изменить»[96]. Но ведь в том-то и все дело, что если евхаристия совершается stato die, имеет свой день, то есть оказывается связанной с временем, вставленной в его раму, день этот не есть «один из дней». все сказанное выше о дне первом и восьмом показывает, что эта связь евхаристии с временем подчеркивает эсхатологическую природу евхаристии, явление в ней дня господня, нового эона[97]. евхаристия есть таинство Церкви как парусии, присутствия воскресшего и прославленного господа среди «своих», тех, кто, в Нем составляя Церковь, уже не от мира сего, но причастны новой жизни нового эона. день евхаристии есть день «актуализации», день явления во времени дня господня как Царства Христа. ранняя Церковь с евхаристическим днем господним не связывает ни идеи покоя, ни идеи натурального цикла труда и отдыха. Эту связь установит константин своей санкцией христианского воскресения. для нее день господень есть радостный день осуществления Церковью своей полноты и предвкушения невечернего дня Царства. день господень означает для нее не замену одного счета времени другим, субботы воскресением, а порыв в «новый эон», участие во времени ином в своем качестве.