Введение в литургическое богословие

3. Принадлежность седмичного круга – то есть евхаристического цикла дня Господня – к самому раннему слою литургического предания не подлежит никакому сомнению, и о нем мы уже говорили раньше. К сказанному нужно прибавить хотя бы краткое указание на два вопроса, не получивших пока удовлетворительного ответа. Это вопрос о литургическом характере субботы и вопрос о ежедневном причащении. В конце III века на Востоке Евхаристия совершается не только в воскресный день, но и в субботу, и такой литургический характер суббота сохраняет в православном уставе богослужения и сегодня[217]. В объяснении этого факта мнения ученых расходятся. Скабалланович считает, что тенденция к чествованию субботы наравне с воскресением возникает только в начале III века в результате постепенного ослабления антииудейских настроений среди христиан[218]. Но по мнению других ученых это выделение субботы, напротив, продолжает в восточных церквах иудеохристианское предание, очень рано отброшенное на Западе[219]. Повторяем, вопрос этот заслуживает специального исследования. Пока что вторая гипотеза представляется нам более правдоподобной, более соответствующей первохристианскому богословию времени, о котором мы говорили выше. Надо помнить, что иудеохристианство в широком смысле этого термина (как он употреблен, например, Ж. Даниэлу в его «Богословии иудеохристианства») совсем не равно некоему духовному иудофильству. Так, «Послание Варнавы» – памятник антииудейской полемики – является тем не менее также и памятником иудеохристианства, то есть христианства, выраженного на языке и в понятиях позднего иудаизма (Spatjudentum). Мы указали выше на соотношение в этом иудеохристианском предании «дня восьмого», или первого, с семью днями седмицы, увенчиваемой субботой. вряд ли можно сомневаться в том, что иудеохристианские общины продолжали чтить субботу как праздник, как прежде всего воспоминание творения[220]. соединение этого праздника с совершением евхаристии вряд ли было изначальным, но оно произошло естественным путем под влиянием понимания самой евхаристии как праздника и было, возможно, реакцией против чрезмерно «иудействовавших» христиан. отголосок именно такого понимания субботней евхаристии можно найти в одном из памятников Эфиопской Церкви, памятнике хотя и позднем, но, ввиду многовековой изоляции абиссинского христианства, отражающем по всей видимости довольно раннее предание. в «исповедании клавдия, Царя Эфиопского» говорится: «…мы соблюдаем ее (субботу) не как иудеи, которые не пьют воды и не зажигают (в этот день) огня, но мы соблюдаем ее, совершая трапезу господню и пир любви, как заповедали нам отцы наши Апостолы и как предписано в дидаскалии. Но мы также соблюдаем ее не как субботство первого дня (то есть воскресения), который есть день новый, и о нем сказал давид: „сей день егоже сотвори господь, возрадуемся и возвеселимся в нем“…»[221] вряд ли литургическое чествование субботы могло вырасти из местных и более поздних обычаев. Надежнее предположить, что оно отражает раннехристианское богословие седмицы, начавшее бледнеть после того, как день Господень был «натурализован» и возвращен времени мира сего как день покоя и отдыха.