Введение в литургическое богословие

4. В том, наконец, что касается церковного года, к доконстантиновскому «уставу» несомненно восходит, как мы уже знаем, его самая общая структура, укорененная в ежегодном цикле Пасхи и Пятидесятницы. О связи этих праздников с еврейским годом, с одной стороны, и эсхатологическим богословием времени, с другой, мы уже говорили. Недавние исследования вскрывают как будто отдаленную иудеохристианскую первооснову и праздника Богоявления и, следовательно, с ним связанного и из него позднее развившегося рождественского литургического цикла. Гипотезу эту нельзя считать доказанной, и поэтому мы ограничимся здесь ее самым общим пересказом[235]. Исходной ее точкой явился вопрос о том, почему, удержав в своем литургическом предании Пасху и Пятидесятницу, ранняя иудеохристианская Церковь не сохранила праздника Кущей, третьего великого – и именно мессианского и эсхатологического – праздника позднего иудейства? На вопрос этот навело ученых несомненное наличие символизма и обрядов Кущей в Новом Завете, особенно в писаниях Иоанна, где праздник Кущей связывается с мессианским достоинством Спасителя и также с темой о воде живой, то есть о крещении (ср. Ин. 7:37-38). Проанализировав эти тексты, а также символику Апокалипсиса, Ф. Каррингтон пишет: «Ясно и из Евангелия от Иоанна, и из Откровения, что праздник Кущей был живым преданием в иоанновских кругах»[236]. У Синоптиков символизм Кущей очевиден в описании входа Господня в Иерусалим. «Все здесь, – пишет Ж. Даниэлу, – напоминает праздник Кущей – ветви финиковых деревьев, пение Осанна, то есть и 8-го псалма, предписанного на этот праздник и упомянутого также в Апокалипсисе, сама процессия…»[237] Таким образом, тема и символизм Кущей в новозаветной письменности связываются с темой Крещения, с одной стороны, и с мессианским входом Спасителя в Иерусалим, с другой. В этой связи Ф. Каррингтон предложил гипотезу, согласно которой Евангелие от Марка построено по порядку литургических чтений года – начиная с Крещения во Иордане и кончая входом в Иерусалим (главы о страстях составляют, по его мнению, отдельный цикл)[238]. А календарь Марка, как это недавно показала А. Жобер[239], – это древний священнический календарь, по которому год, в отличие от официального иудейского календаря, исчислялся от месяца Тисри до Тисри, то есть начинался в сентябре, и в нем праздник Кущей совпадал одновременно и с концом, и с началом года.