Введение в литургическое богословие

О Переходим теперь к пласту второму, то есть к тем элементам или чертам устава, которые своим появлением в нем обязаны литургическим переменам послеконстантиновского времени и которые связаны с тем, что мы назвали новым литургическим благочестием. Условно мы определили этот пласт как «мирской», противопоставляя его богослужебным особенностям, привнесенным монашеством. Полного описания или устава этого «мирского» богослужения, каким оно слагалось и развивалось в эпоху бурного литургического расцвета IV–V веков, до нас не дошло, поскольку оно было позднее целиком «интегрировано» в устав-синтез, в создании которого монашеству, как мы увидим, принадлежала главная роль. И все же основные черты, главные «ударения» этого типа богослужения выделить можно. Основными источниками здесь, помимо рассыпанных в разных памятниках отдельных сведений, выступают два документа, исключительное значение которых для литургической науки давно уже признано такими учеными, как Дмитриевский и Мансветов. Мы имеем в виду знаменитый «Типикон Великой Церкви», изданный по патмосской рукописи X века А. А. Дмитриевским[243], и чин «Песненного последования» XV века, описанный Симеоном Солунским[244]. Оба эти памятника, конечно, не могут быть признаны непосредственными свидетельствами об интересующей нас эпохе, ибо в них много поздних напластований, для определения которых потребуется еще много кропотливой работы. Но в основном они все-таки дают общую картину того богослужения, которое А. Баумштарк назвал «кафедральным обрядом», и несомненно отражают эпоху более раннюю, чем ту, когда они написаны. Баумштарк доказал, что патмосский памятник в главной своей части восходит к константинопольскому Типикону 802-806 гг.[245] Что же касается «Песненного последования», то сам Симеон, описывая его, замечает, что оно «не совершается уже ни в Константинополе, ни в других местах, будучи замененным другим уставом»[246].

Вряд ли верна теория, по которой богослужебный устав Св. Софии в Константинополе (описываемый обоими памятниками) составлял исключение из общего правила и резко отличался от богослужения других церквей. И Типик Патмосской рукописи, и чин песненного последования по своему значению не могут быть сведены к одному константинопольскому преданию. «Основы песненного последования, – писал еще И. Мансветов, – его общий служебный тип предупреждают эпоху появления частных уставов, в нем даны все первичные и основные нормы, которые так или иначе переработаны в позднейшей практике, но из которого она вышла как из своего источника. В практике Великой Церкви этот архаический строй службы был удержан и разработан в наибольшей близости к основному образцу, но честь создания этого строя принадлежит не ей»[247]. Правда, почтенный литургист тут же впадает в противоречие сам с собой, приписывая эту честь монашеству, так как ниже сам же утверждает, что «состав молитв песненной службы ведет свое происхождение из богослужебного порядка первохристианской Церкви»[248]. Но нам важны не эти противоречия, объясняющиеся общим подходом Мансветова к истории Типикона, а важен его вывод – об общецерковном значении описанного Симеоном чина. Мы имеем в нем важного свидетеля развития и переработки, которым подвергся первоначальный устав в результате создавшейся после Константина и описанной выше новой «литургической ситуации».