Читаем Введение в Нострадамусоведение полностью

Следующий и последующий рассматриваемые катрены привнесут в эту книгу что-то, пока неведанное мне, необъяснимое стечение случайных обстоятельств.

8-45 La main escharpe & la iambe bandee,


Longs puis nay de Calais portera,


Au mot du guet la mort sera tardee,


Puis dans le temple a` Pasques saignera.

Руку подвязанную и ногу стянутую,

Долго младше рожденный в Кале будет носить,

По слову стража смерть будет отсрочена,

Затем, в храме в Пасху закровоточит.

Буквально в следующем катрене 8-46 появится Тараск(Tarasc) – легендарный дракон, чье имя носит французский город Тараскон. И вот, в процессе поисков ответов на задачи катрена 8-45, я натыкаюсь на катрен с городом Кале, в котором обнаруживаю не ногу или руку, допустим, а ТАРАСКА – TARASC. Какой-то парадокс.

9-88 Calais, Arras secours a` Theroanne,


Paix & semblant simulera lescoutte,


Soulde d'Alabrox descendre par Roane.


Destornay peuple qui desfera la routte.

Совпадения – исключены, шесть из восьми заглавных букв задействованы, отголоском – наличие в катрене слова Arras.

Может легенда о нем раскроет эту тайну?

Дракон жил на берегу Роны близ современного Тараскона. Размерами своими был больше быка. Наполовину зверь – наполовину рыба, с острейшими зубами, он, скрываясь в воде, убивал и пожирал всех прохожих и топил суда. Особенно ему по вкусу были девы. В общем – много зла приносило чудище в близких для Нострадамуса местах. Никто не в состоянии был с ним справиться. Лишь Святая Марта смогла. После обращения к ней жителей за помощью, она пришла на берег Роны и запела. Как оказалось, Тараск очень любил, когда красиво поют. Он всплыл на берег, лег у ног девушки и заснул. Тогда Марта надела на него ошейник и привела его, прирученного, к жителям,… которые, впрочем, от страха накинулись на него и убили. С тех пор в Тарасконе проводится праздник в честь победы над Тараском. Гигантское чучело дракона протаскивают на цепи через весь город, через толпы празднующих жителей.

Может, Нострадамус знал что-то большее? Не знаю. У меня зацепок больше нет. Выкладываю – как есть. То, что данный Тараск рожден в Кале – это факт.

Третья строка катрена 8-45 – это уже совсем другая история. В катрене 9-53 – фраза «mort guetter» – «смерть поджидать». Смерть замечена.

Четвертая строка уводит на другой участок девятой Центурии. Здесь, наверно, без особых комментариев, снова этот катрен(8-45) преследует очередной, очень слаженный «tara+sc». Так что, действительно, таких явных совпадений не бывает. Сама связующая нить еще не найдена, а таинственный результат – налицо. Сколько в Центуриях еще неизведанного, неупорядоченного!

9-29 … Feu nef par saignes, bitument a` Charlieu,


Seront Quintin Balez reprins.

9-30 Au port de PVOLA & de saint Nicolas,


Perir Normande au goulfre Phanaticque,


Cap. de Bisance raues crier helas,


Secors de Gaddes & du grand Philipique.

9-31 Le tremblement de terre a Mortara,


Cassich saint George a` demy perfondrez:


Paix assoupie la guerre esueillera,


Dans temple a` Pasques abysmes enfondrez.

9-32 De fin porphire profond collon trouuee,


Dessoubz la laze escriptz capitolin…

_______________________________________________________________________

Следующий катрен 8-52 необычен своей последней строкой. Она состоит всего из двух слов и совершенно не рифмуется. Какие причины были у Автора на это?

8-52 Le roy de Bloys dans Auignon regner,


D'amboise & seme viendra le long de Lyndre:


Ongle a` Poytiers sainctes aesles ruiner,


Deuant Boni.

Король из Блуа в Авиньоне правит,

Из амбуаза и семы пройдет протяженностью Индры:

Коготь в Пуатье святые крылья рушит,

Перед Бони.

Ощущение – что сказать более было нечего… Первая строка является точной копией также первой строки катрена 8-38. Здесь либо все слишком просто, либо наоборот – сложно и недопонято. Замечено, что в этом месте почти собирается из заглавных букв BoNI и есть слово «deuant», но не более того.

8-37 Vn deuant mort, puis dans le fort barre'.

8-38 Le Roy de Bloys dans Auignon regner


Vne autre foys le peuple emonopolle,


Dedans le Rosne par murs fera baigner


Iusques a cinq le dernier pres de Nolle.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Очерки по русской литературной и музыкальной культуре
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре

В эту книгу вошли статьи и рецензии, написанные на протяжении тридцати лет (1988-2019) и тесно связанные друг с другом тремя сквозными темами. Первая тема – широкое восприятие идей Михаила Бахтина в области этики, теории диалога, истории и теории культуры; вторая – применение бахтинских принципов «перестановки» в последующей музыкализации русской классической литературы; и третья – творческое (или вольное) прочтение произведений одного мэтра литературы другим, значительно более позднее по времени: Толстой читает Шекспира, Набоков – Пушкина, Кржижановский – Шекспира и Бернарда Шоу. Великие писатели, как и великие композиторы, впитывают и преображают величие прошлого в нечто новое. Именно этому виду деятельности и посвящена книга К. Эмерсон.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Кэрил Эмерсон

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука
Зачем мы бежим, или Как догнать свою антилопу. Новый взгляд на эволюцию человека
Зачем мы бежим, или Как догнать свою антилопу. Новый взгляд на эволюцию человека

Бернд Хайнрих – профессор биологии, обладатель мирового рекорда и нескольких рекордов США в марафонских забегах, физиолог, специалист по вопросам терморегуляции и физическим упражнениям. В этой книге он размышляет о спортивном беге как ученый в области естественных наук, рассказывает о своем участии в забеге на 100 километров, положившем начало его карьере в ультрамарафоне, и проводит параллели между человеком и остальным животным миром. Выносливость, интеллект, воля к победе – вот главный девиз бегунов на сверхмарафонские дистанции, способный привести к высочайшим достижениям.«Я утверждаю, что наши способность и страсть к бегу – это наше древнее наследие, сохранившиеся навыки выносливых хищников. Хотя в современном представителе нашего вида они могут быть замаскированы, наш организм все еще готов бегать и/или преследовать воображаемых антилоп. Мы не всегда видим их в действительности, но наше воображение побуждает нас заглядывать далеко за пределы горизонта. Книга служит напоминанием о том, что ключ к пониманию наших эволюционных адаптаций – тех, что делают нас уникальными, – лежит в наблюдении за другими животными и уроках, которые мы из этого извлекаем». (Бернд Хайнрих)

Берндт Хайнрих , Бернд Хайнрих

Научная литература / Учебная и научная литература / Образование и наука
Мать порядка. Как боролись против государства древние греки, первые христиане и средневековые мыслители
Мать порядка. Как боролись против государства древние греки, первые христиане и средневековые мыслители

Анархизм — это не только Кропоткин, Бакунин и буква «А», вписанная в окружность, это в первую очередь древняя традиция, которая прошла с нами весь путь развития цивилизации, еще до того, как в XIX веке стала полноценной философской концепцией.От древнекитайских мудрецов до мыслителей эпохи Просвещения всегда находились люди, которые размышляли о природе власти и хотели убить в себе государство. Автор в увлекательной манере рассказывает нам про становление идеи свободы человека от давления правительства.Рябов Пётр Владимирович (родился в 1969 г.) — историк, философ и публицист, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Института социально-гуманитарного образования Московского педагогического государственного университета. Среди главных исследовательских интересов Петра Рябова: античная культура, философская антропология, история освободительного движения, история и философия анархизма, история русской философии, экзистенциальные проблемы современной культуры.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Петр Владимирович Рябов

Государство и право / История / Обществознание, социология / Политика / Учебная и научная литература
XX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной
XX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной

Бывают редкие моменты, когда в цивилизационном процессе наступает, как говорят немцы, Stunde Null, нулевой час – время, когда история может начаться заново. В XX веке такое время наступало не раз при крушении казавшихся незыблемыми диктатур. Так, возможность начать с чистого листа появилась у Германии в 1945‐м; у стран соцлагеря в 1989‐м и далее – у республик Советского Союза, в том числе у России, в 1990–1991 годах. Однако в разных странах падение репрессивных режимов привело к весьма различным результатам. Почему одни попытки подвести черту под тоталитарным прошлым и восстановить верховенство права оказались успешными, а другие – нет? Какие социальные и правовые институты и процедуры становились залогом успеха? Как специфика исторического, культурного, общественного контекста повлияла на траекторию развития общества? И почему сегодня «непроработанное» прошлое возвращается, особенно в России, в форме политической реакции? Ответы на эти вопросы ищет в своем исследовании Евгения Лёзина – политолог, научный сотрудник Центра современной истории в Потсдаме.

Евгения Лёзина

Политика / Учебная и научная литература / Образование и наука