Вводное слово в искусство перевода

Centkilograma Tina Usova portas litran botelon-vazon da autuna frago el la ^gardeno. Alruli^gis al ^si onklo-Jurok:

— Vendu, karulino, glaseton da fragoj?

Tina skuis per la pugo kiel per fojnostako.

— Jen kion elpensis, ruza… Nevenda…

— Donacu prikla^jon, belulino, — insistas Jurok.

Tina flankenkurbi^gis, insultas Jurok'on:

— For, maljuna kreno, nevenda…

— Ni inter^san^gu, — ne retiri^gas Jurok, — Mi al vi semojn de la cepo el Tutunia Ekspozicio — vi al mi kvinon da subtasetoj de fragoj, ^cu?

— Ne-ne, nevenda-a!

— Nu portu, porta^cu, nur ne krevu, sako, per stulto remburita.

Tina enrulis sian gigantan ventron en la peronon, kaj sub ^si fleksi^gis plankaj bretoj.

— Jen negoculino, — diris al mi Jurok, — dis^svebis, ne reagas al peto, kiel ^stopita barelo al frapo. Trabo-virina^co, rigargu, kiel ^sin brakumi, se iu enami^gos, kra^c' al ^si, neniel ol poparte, ^cu?

— Nu vi jam tro krude, on^cjo Jurok, tamen virino…

— Ja ^sin e^c kverka klabo ne trabatos, bagatelo, tio al ^si utilos, eble iomete malgrasi^gos.

Образная речь

В художественной литературе очень большую роль играют слова и обороты, употребляемые в переносном, иносказательном смысле, равно как и особый строй художественного слова, который создает известный ритм прозы. Особенно много сложностей и трудностей вызывают так называемые сквозные метафоры, когда, например, говоря о море, рисуют его садом или, как покажем на примере, колокольный звон изображают в виде пейзажа, как это сделано у И. Евдокимова. Для того чтобы показать ритм прозаического произведения и различные тропы, приводим несколько примеров из романа И. Евдокимова «Колокола» и др.

Первый отрывок.

Рожь изгибалась над межой и звенела тишайшим неумолкаемым звоном, будто из каждого колоса дул легкий ветер, и усики колосьев терлись друг о друга, шуршали…

Солнце спустилось наполовину в облаках огромным малиновым куполом неведомого собора, выстроенного на краю земли. И шел от него малиновый ясный свет, скользил по спинам полей дрожащими переливающимися вуалями. Купол медленно погружался в облака, темнел, густел, изростал… И вот небольшой каравай хлеба постоял на облаках — и потонул, опустился на золотых цепях лучей в раздавшиеся облака. Тогда облака и тут и там вспыхнули. Будто выросли всюду клумбы. Будто еще выше поднялась хрустальная крыша неба и раскрылась бесконечная оранжерея с грядками причудливых цветов и деревьев.