Вы – чародей. Пособие по выживанию в средневековой Англии

На интерфейсе засветилась панель экстренной передачи нанитов от человека к человеку. Я кликнул, и они побежали в кровь Эальстана. Пока я зажимал ладонью рану, на экран поступали медицинские данные.

Наложены микрошвы. Кровотечение остановлено.

Передано 30 % нанитов.

Начата дебактеризация.

Передано 70 % нанитов.

Начато восстановление тканей.

Передано 90 % нанитов.

Пожалуйста, завершите передачу и свяжитесь со службой спасения. Имейте в виду, что содержание нанитов в вашем организме будет низким в течение примерно 48 часов. Активируйте воспроизводство и соблюдайте повышенную осторожность. Как можно скорее употребите углерод.

Процесс завершен.

Расслабившись, я ждал, когда закончится регенерация. Эальстан застонал – при экстренном спасении наниты не анестезируют нервные окончания. Они расщепляют друг друга, создавая из собственной органики тканевые структуры и кровяные клетки, и не могут тратить время и энергию на подавление боли.

Я знал, каково это в ощущениях. Спортсмен из Лиги усовершенствованных бойцов после поединка часто оказывается в реанимации, без преувеличения разрезанный на куски. Но все же это лучше, чем долгая и мучительная смерть от сепсиса внутренних органов.

Эальстан прекратил стонать и сел, ощупывая раны, которые уже зарубцевались благодаря нанитовой примочке. Нельзя было считать это спасением, поскольку нас окружали враги, но тан смотрел на меня благоговейно, а Сефауинн и ее брат, похоже, сгорали от любопытства.

Я снова поднял кулаки, но боевой дух ко мне не вернулся. Известно же, чем все закончится. Выдам несколько плюх, а потом мне продырявят мечом или стрелой какой-нибудь жизненно важный орган. Наниты не спасут, их осталось слишком мало. И если я погибну, моим товарищам тоже не жить.

Вот только… Уильдсиг стоит, уронив челюсть, и пялится на меня.

– Ты умеешь исцелять? – тихо спросил он.

Я взглянул на Эальстана, а тот задрал тунику и продемонстрировал три шрама.

– Умею, – солгал я, встретив взгляд рива. – Убивать на расстоянии, как те чужеземцы, не могу, но способен вернуть умирающего к жизни.

– А ты можешь… – проговорил Уильдсиг, – воскрешать мертвых?

– Нет, – сказал я. – Но давай покажу. Разрежь свою ладонь.

Он подчинился с охотой, этот странный маленький негодяй. Я приложил все еще кровящую ранку к его ранке и снова запустил процесс, не реагируя на оповещение о критическом уровне содержания нанитов. Порез был невелик, такой залечить нетрудно. Правда, нанитов оставалось около пяти процентов, и я знал, что система не позволит опуститься ниже этого порога.

Запаса хватило. Уильдсиг поднес к глазам ладонь. Моя-то лечиться будет дольше, поскольку нанитам требуется немало времени, чтобы воспроизвестись в должном количестве. Надеюсь, при этом они сумеют уберечь меня от бубонной чумы и прочих недугов, которыми подвержены люди в этом измерении.

Рив рассмеялся, разглядывая руку. Пошевелил пальцем, затем другим.

Ах ты, черт! Это же его увечная рука! Наниты не только лечат новые раны, но и помаленьку устраняют последствия старых.

– С этим дивом, – заговорил Уильдсиг, – можно идти в бой, не беспокоясь о том, что погибнут наши сыновья и братья… Можно выстоять против ордаманов. Можно разбогатеть…

Остальные кивали, согласно бормоча. Ульрик запугал горожан своим оружием, разорвав на куски тех, кто посмел ему перечить. Но бандиты здесь никому не в диковинку. Местные знают, каково это – бояться чужеземных захватчиков.

Их не ошеломила способность Ульрика убивать. Испугать испугала, но не ошеломила.

Их ошеломила моя способность возвращать жизнь.

Теперь я по-другому оценивал дикий взгляд Уильдсига, его горячечные поступки. Возможно, он только кажется неуравновешенным и беспечным. Возможно, на самом деле он совсем иной.

– Сколько? – спросил я. – Сколько сыновей ты потерял в боях?

– Семерых, – тихо ответил он. – Всех моих мальчиков. – И посмотрел на Эальстана, который осторожно поднялся на ноги. – Кажется, я рад, что ты не умер. Как чувствуешь себя?

– Великолепно, – ответил тан. – А ты?

– Одиноко, – вздохнул Уильдсиг, осматривая полностью исцелившуюся руку. – Очень одиноко.

– Мне это знакомо, – мягко произнес Эальстан.

– Я пытался заручиться благосклонностью Водена, – сказал Уильдсиг, – да не вышло.

– Воден от потерь и страданий лишился разума.

Уильдсиг хмыкнул:

– Лишиться разума я тоже пробовал. Слабо помогает.

Я с улыбкой обернулся к Сефауинн. Вид у нее был потрясенный.