Выбор

– Маловато. Но раз тебе нравится мучиться, я не против, – он вышел вперёд, встал перед Виктором. Сгреб рукой его волосы и резко дёрнул вверх, заставляя посмотреть на себя, – Ворошиловградское подполье. Явки, адреса, пароли. Всё, что знаешь и я тебя не трону больше, – Виктор молчал и думал, откуда этому гаду известно про райком, – Будешь молчать и дальше, я тебя запытаю до поросячьего визга. Сам всё расскажешь, будешь мне сапоги целовать и ещё умолять, чтоб записывал.

– Не буду… – тихо сказал Виктор, понимая, что первое впечатление от взгляда Соликовского было верным. Сегодня он действительно может его убить.

– Не веришь, – усмехнулся начальник, – Всё ещё не веришь. Ладно, – он кивнул подручным, – Тогда поехали.

Виктор ждал удара, а получил ведро ледяной воды. Ещё больше он удивился, когда почувствовал, как по его телу прошлись какой-то тряпкой и снова окатили водой. Он стоял в жутко унизительной позе и его явно мыли. Ему не хотелось в это верить, но через мгновение он почувствовал на своём теле чужие лапы, его ударили по щиколоткам, заставляя шире расставить ноги, потом дёрнули назад и Виктор заорал от двойной боли. В вывернутых руках и от насилия над его телом.

Он кричал от каждого движения насильника и думал, что оказывается есть ещё пытки, которых он не испытывал… Когда Соликовский, наконец-то, отпустил его, у Виктора дрожали ноги, руки он почти не чувствовал и, если бы не рейка, то он неминуемо упал бы, окончательно выкручивая себе суставы. Не успел он вздохнуть, как его снова схватили.

– Какой-то он не страстный, – засмеялся начальник, – Ну-ка, добавь ему огонька.

Один из полицаев взял докрасна раскалённый прут и стал прижигать грудь Виктору, заставляя податься назад, пытаясь увернуться от пылающего железа, и невольно сильнее открыть насильнику своё тело.

– Вот! Уже лучше, – засмеялся начальник, поощряя подручного двигаться резче.

Они насиловали его втроём, сменяя друг друга, как тогда, когда мучили девушек у него на глазах. Только сейчас вместо девушек у них был комиссар и он не лежал на столе, а висел на дыбе.

Наконец, больше никто не коснулся его. Виктор чуть расслабился, прикрыл глаза. Он не знал, что ждало его дальше, но надеялся, что по крайней мере насилие закончилось. Ведь должны же были они когда-нибудь устать…

– Не надумал? – начальник снова поднял за волосы его голову.

– Сволочь ты… – выдохнул Виктор.

– На стол, гадёныша, – велел начальник и его отвязали, потащили к столу.

Он попытался сопротивляться, но тут же получил удал в лицо и провалился в темноту. Когда очнулся, пошевелиться он не мог, а рейки ножек, которые смотрели в потолок, больно врезались ему в бёдра. Руки привязали к обычным ножкам стола, ноги тоже, только спустили их через рейки и сильно растянули его. Тело Виктора оказалось полностью открыто и беззащитно перед палачами.

Через мгновение он увидел рядом со столом полицая с «руками нежнее». Он поставил рядом с пленником керосинку, стал калить иглы и очень медленно вкалывать их ему в грудь. Наиболее нестерпимым оказался укол прямо в сосок. Эта иголка отправила Виктора в темноту. Его отлили и полицай продолжил, с другой стороны. Потом он аккуратно положил сверху на иглы кусок фитиля, приколол его к телу Виктора.

– Ну? – Соликовский подошёл к столу, – Не надумал говорить?

– Пошёл ты…

Соликовский поджёг пропитанный керосином фитиль. Края жгли тело, а сам фитиль раскалял иглы, заставляя орать так, что звенели стекла. К счастью, сознание уплыло довольно быстро, давая ему небольшую передышку от пытки. Ведро воды, вылитое на комиссара, привело его в чувство и погасило огонь. Полицай снял фитиль, начал выдёргивать иглы вместе с кусочками плоти, снова заставляя его дёргаться и кричать.

– Всё ещё нет? – начальник смотрел на пленника с интересом, – Ладно, как хочешь, – он отошёл куда-то в сторону, выпадая из поля зрения комиссара.

В это время последняя игла покинула его тело и не успел он перевести дух, как снова получил пылающий укол. Полицай воткнул в него по нескольку штук с каждой стороны и к столу вернулся начальник со щипцами, раскалёнными докрасна.

– Ну? – начальник помахал перед его глазами пылающим инструментом, – Говори!

– Пошёл ты… – с ненавистью прошипел Виктор и тут же заорал от сводящей с ума боли.

Соликовский зажал щипцами его левую грудь в районе воткнутых в неё игл. В камере запахло палёным. Сильно сжал ручки и резко рванул вверх, вырывая кусок груди пленника. Комиссар отключился… Когда пришёл в себя, начальник проделал то же самое только с правой грудью, снова отправляя его сознание в небытие.

В этот раз отливать его не стали, бросили на столе. Соликовский послал одного из них за самогоном и через пару минут они уже пили рядом с пыточным столом, на котором лежал без сознания измученный юноша.

– Ну что? Отольём его и снова по кругу? – один из них разливал выпивку по стаканам.

– Да ну его, – поморщился второй, – Я бабу хочу. Там остались вполне ещё целые.