Выбор воды

– Подруга. Боюсь, что уйдёт. Я уже не могу. Стал спать с другими, чтобы быть готовым к тому, что она уйдёт. Каждый раз выбираю всё лучше и лучше. И чем лучше выбираю, тем сильнее чувствую, что уйдёт. Наверное, у неё кто-то есть. Пять раз уже ей изменил. Я не знаю. Не могу остановиться. Это как… как… стоишь посреди реки на торчащем из неё столбе, а вокруг вода. Расставляешь вокруг ещё несколько столбов, которые ведут к берегу. Боишься, что столб, на котором стоишь, уйдёт под воду. И ты вместе с ним. И расставляешь – другие столбы, и скользишь – от одного к другому.

– Плавать не умеешь?

– Думаешь, в Берлине так легко кого-то найти? Здесь больше половины квартир – квартиры на одного.

– Она знает, что ты изменяешь?

– Нет, конечно. Сразу уйдёт, если узна́ет.

– А так не уйдёт?

– Уйдёт. Но я буду готов. С одной стороны, я не могу без неё. С другой – чувствую, что виноват перед ней. Иногда мне не по себе. Кажется, она хочет, чтобы я был её собственностью, но так быть не может. Моя любовь ни к кому никогда не кончается. Женщину я не оставляю. Жду, пока попросит уйти.

– А если женщина никогда от тебя не уйдёт, а ты уже с ней быть не хочешь?

– Такого ещё не было. Рано или поздно она уходит. Если не уходит – значит, время ещё не пришло. Если я люблю, то часто тех, с кем быть невозможно, с кем можно сойти с ума. Вот как с Софи. Поэтому сплю с другими, пытаюсь сосредоточиться не на этом невозможном, а на остальных чувствах. Любить спокойно. Тогда можно любить нескольких. Если бы могло быть по-другому… Сколько ни старайся – не получится, правда. Все эти лица, которые мы любим, – они… становятся песочными, они разлетаются ещё до того, как успеваешь их запомнить. Наверное, самозащита срабатывает, потому что это действительно как в пропасть смотреть. Чтобы не прокручивать это лицо постоянно, не сходить с ума от его красоты. И только изредка промелькнёт – с улыбкой, или с поворотом каким-то, миллионные доли секунды, – вижу лицо целиком. И опять – рассыпается. Недавно мы лежали с Софи рядом, уснули. И она мне снится. Ни разу такого ещё не было, чтобы снился человек, с которым лежу рядом. Во сне я звонил ей из Древнего Рима. Но звонил из телефонной будки, представляешь? А вокруг – развалины, и всё осыпа́лось, края приближались ко мне… Некоторые люди уже упали в эту пропасть Рима, а кто остался – стояли за мной в очереди, чтобы тоже кому-то позвонить, пока они сами не упали в пропасть. Я понимал: надо быстрее говорить с Софи, иначе другие люди не успеют поговорить с теми, кого любят. Края приближались, и скоро бы всё осы́палось. Во сне Софи говорила мне по телефону, что я неправильно её понимаю, что всё ещё возможно. Но Древний Рим осы́пался – и я проснулся. Увидел её шею, песочные волосы. Потом она открыла глаза. Один глаз грустный, другой – весёлый. Никогда такого не видел. Нельзя схватить любовь, потрогать. Бывает такой свет. Знаешь, его редко замечаешь. Когда солнце уже низко – и начинает холодать. Этот свет не похож на яркий утренний или насыщенный вечерний. На траве его особенно хорошо видно. Он едва заметен, он прохладен.

– Как сейчас?

– Нет, уже темнеет.

– Есть люди, которые словно на поверхности, а есть те, которые в глубине. Те, что на поверхности, – они скользят, как водомерки. Легко скользят. Туда-сюда, их ничего не держит. Они на воде. А есть – как рыбы, они – под водой. И вода не даёт им так легко скользить. Рыба, которая в глубине, смотрит наверх – погода ясная, ветра нет, – и она видит водомерку. Водомерка так красиво скользит… Рыбе интересно, потому что она так не может. Не может вылезти из воды и скользить по ней. И водомерка – тоже однажды видит рыбу, ей тоже любопытно, что́ там – в глубине, как это – быть в глубине. Они с разных сторон воды смотрят друг на друга, им интересно, но вместе они быть не могут. Их разделяет эта ватерлиния – линия, по которую они могут погружаться друг в друга. Один – погружаться в глубину, другой – подниматься на поверхность.

– Поэтому я за середину, а не крайности.

– Это разная природа. Какое-то время рыбы и водомерки могут быть вместе на нейтральной полосе, но недолго. Потому что рыба может жить только под водой, а водомерки – скользить по поверхности. Им не нужна глубина. У них нет такой потребности. Эта вода между ними – как стекло. Они смотрят друг на друга через это стекло, но ничего поделать не могут. Если только… Если только один из них не разобьёт это стекло. Эту воду. Вдребезги.

– Зачем рыбе нужны эти водомерки?

– Только они могут дать ей то, чего на глубине нет.

– Дать что?

– Лёгкость. Жить легко, чтобы не тянуло на дно. Чтобы быть невесомым, не привязанным к воде.

К Ральфу подошла чёрно-белая бордер-колли и посмотрела ему в глаза.