Выбор воды

Когда я закончила с супом, хозяин молча поставил передо мной большую кружку пива «Laško» со Златорогом. Ручка кружки пахнет рыбой.

– Мало поела. Куда торопишься?

– В Любляну.

– Не успеешь.

– Почему?

– Небо видишь, какое?

– Какое?

– У меня тут дом. Туристам сдаю. Пятьдесят евро за ночь. Здесь за сорок евро только комнату сдают. А у меня – дом.

– Слушай, а что заказал тот рыжий?

– Вегетарианское рагу.

Значит, тоже не Эверетт. Тот бы зашёлся по крайней мере чевапами.

Рыжий снова смотрит на меня и утыкается в тарелку. Я расплачиваюсь и ухожу, рыжий встаёт, бросает деньги на стол и идёт за мной, пожёвывая зубочистку. Он идёт так же медленно. Для вида сажусь на камень и роюсь в рюкзаке. Рыжий останавливается и завязывает шнурок на ботинке. Поворачиваю к гостилне, а рыжий продолжает двигаться вокруг озера. Не Эверетт.

Бохинь удлиняется и вытягивается. Озеро стало сначала морем, а теперь расширяется до океана, чтобы я застряла здесь надолго. Не выйдет. Я прибавляю шаг и не смотрю в сторону воды. Она не сможет на меня влиять. Иду быстрее, отчего озеро становится меньше.

Через несколько минут набрасывается дождь. Если нет никакого камня или дерева, чтобы защититься от стихии, – лучше подчиниться.

– Я же говорил, не успеешь, – не удивившись, улыбнулся хозяин гостилны в Уканце, когда я вернулась туда переждать дождь. – Это одно из самых дождливых мест страны.

Его зовут Йоже. Исчезнув за дверью, он возвращается со старой белой майкой в руках.

– Переоденься, промокла.

Йоже вытирает стол и несёт яблочный шнапс.

Мы договариваемся на пятьдесят евро, и он ведёт меня в бело-коричневый дом – двухэтажный, с резным балконом.

– Готовить можешь на кухне. Или приходи в ресторан, постояльцам – скидка, десять процентов. Вот мой телефон. Будешь завтра выезжать, ключи брось в почтовый ящик. Можешь есть всё, что найдёшь в холодильнике. Осталось от прошлых гостей.

Дом отделан деревом. Много старых фотографий. Коровы и сегодня стоят на тех же местах, звеня колокольчиками, больше похожими на колокола.

Когда ходишь по комнатам чужого дома, не понимаешь, куда можно смотреть, а куда нет. Движешься как по чужой кишке. Чужой быт трогать неприятно.

Быт обустраивают, чтобы спастись. Я же бытом отвлечься никогда не могла. Только начинала мыть полы, как засматривалась на дневной свет из окна, перемещающий пыль от плинтусов к центру комнаты. Пыль падала тяжело и прозрачно, и никакая, даже самая мокрая тряпка, не могла её остановить. Только начинала мыть посуду, как заглядывалась на воду, её невидимый скелет, – и губка выпадала из рук.

Здесь быт когда-то был обустроен крепко, хотя условия в доме вполне бэкпэкерские. Видимо, тут никто, кроме туристов, не живёт. Смогла бы я жить в таком? Стал бы дом – моим?

Когда несколько дней назад была в Домжале – городке недалеко от Любляны, – мне сказали, что там нечего смотреть. Но там было, что слушать. Местный почтальон уже поставил жёлтый велосипед у крыльца и кричал: «Пошта! Пошта!», – а хозяйка так и не выходила. Он кричал ещё громче: «Пошта!», – но снова никто не откликнулся. Как найти выход из собственного дома, чтобы хотя бы получить почту? Как найти выход из собственного дома? Идти на голос почтальона? «Пошта! Пошта!» Вправо, влево или прямо? «Пошта! Пошта!» С какой стороны громче? В какую сторону ни пойди – везде чей-то дом, везде – Домжале. «Пошта! Пошта!» Наконец, женщина в старом платье появилась на крыльце и спустилась к почтальону.

– Ты принёс мне сегодня письмо, Драган?

Он вручил ей журнал. Она положила его на веранду поверх стопки остальных. На обложке – радостная старуха держит в руках огромную тыкву. У неё в этом году хороший урожай.

Когда сюда приезжаешь, чужие дома находишь сразу. Когда здесь живёшь, свой дом – ещё поискать. С балкона вид на горы такой, что, прекрати сейчас дождь, я нашла бы причину остаться.

В холодильнике пахнет мохантом[41] и пршутом. Убираю мясо в морозилку, чтобы оно не попадалось мне на глаза. А вот банка радлера – кстати.

Кто такой этот Эверетт? Я сюда не за тем приехала, чтобы играть с ним в загадки; у меня есть дела поважнее.

Пароль от вайфая занимает целую строчку, ввести его верно с первого раза не получается. Никогда не понимала, зачем в отелях и гостевых домах делают такие длинные пароли.

Вспоминаю, что в автобусе до озера бронировала следующий свой отель, и там зачем-то спросили мой возраст. Может, этот Эверетт ехал в этом же автобусе и слышал?