Выдержал, или Попривык и вынес

Вс согласны были зажечь костеръ, у котораго могли бы погрться, и вотъ стали мы его устраивать, но, чтобы зажечь, ни у кого не оказалось спичекъ, тогда ршили попробовать воспламенить хворостъ пистолетными выстрлами. Никто изъ насъ никогда этого не длалъ прежде, но никто и не сомнвался, что оно возможно и безъ особыхъ хлопотъ, потому что каждый читалъ объ этомъ въ книгахъ и, понятно, врилъ слпо, какъ многое другое, напримръ, что заблудившійся охотникъ добылъ огонь посредствомъ тренія другъ о друга двухъ гнилыхъ деревяшекъ.

Мы встали на колни въ глубокій снгъ, тснясь одинъ къ другому, а лошади, собравшись вмст, нагнули свои добрыя морды надъ нами; пока мы продолжали заниматься нашей важной работой, снгъ неслышно падалъ и превращалъ насъ въ группу блыхъ статуй. Мы наломали прутьевъ съ кустовъ, положили ихъ въ кучу на маленькомъ мст, расчищенномъ нами, и минутъ черезъ десять все было готово; бросивъ разговаривать, едва переводя дыханіе, мы тревожно ожидали успха отъ этого опыта; Олендорфъ взялъ револьверъ, выстрлилъ и сдулъ прочь всю кучу! Худшей неудачи трудно было ожидать.

Это было горе; но оно блднло передъ другимъ ужасомъ, — лошади наши исчезли! Мн было поручено держать ихъ за поводья, но, вроятно, поглощенный пистолетнымъ опытомъ, я безсознательно упустилъ поводья, и освобожденныя животныя ушли. Разыскивать ихъ было невозможно, такъ какъ топотъ копытъ пропадалъ на мягкомъ снгу, а мятель мшала увидть лошадей и въ двухъ ярдахъ разстоянія. Мы бросили думать ихъ искать и проклинали книги, лживо говорящія, что лошадь въ бдственую минуту будетъ стоять смирно около хозяина, чуя найти покровительство и защиту у него.

И прежде положеніе наше было довольно плачевное, но теперь мы чувствовали себя совсмъ одинокими. Терпливо и съ сомнительною надеждою наломали мы снова хворосту и собрали его въ кучу. Пруссакъ опять выстрлилъ и этотъ разъ окончательно все уничтожилъ. Однимъ словомъ, добыть огонь черезъ пистолетный выстрлъ, вроятно, было искусство, требующее продолжительной практики и опыта, а глухая степь, полночь и мятель не способствовали развитію этого познанія. Ршено было бросить этотъ способъ и испробовать другой. Каждый взялъ по дв деревяшки и сталъ ихъ тереть другъ о друга, терли въ продолженіе полчаса и кончилось тмъ, что мы сами охолодли и деревяшки тоже. Мы глубоко ненавидли всхъ охотниковъ и вс книги, которыя вводили насъ въ такія заблужденія, и печально недоумвали, что намъ предпринять. Въ такую критическую минуту мистеръ Баллу совсмъ неожиданно выудилъ у себя изъ кармана, между прочимъ соромъ, четыре спички. Если бы найдено было четыре золотые прутика, то они показались бы ничтожными въ сравненіи со спичками. Никто не можетъ понять, какъ пріятно смотрть на спичку при такихъ обстоятельствахъ, какъ мила и прелестна кажется она. Этотъ разъ мы набрали сучья, полные надежды, и когда мистеръ Баллу собрался зажечь первую спичку, то все наше вниманіе сосредоточилось на немъ, такъ что нсколько страницъ было бы мало, чтобы описать наше настроеніе.

Спичка зажглась надежнымъ огнемъ, погорла и потухла. Огорченіе наше равнялось чувству потери близкаго существа. Вторая спичка зажглась и тутъ же потухла. Третью потушилъ втеръ въ тотъ самый моментъ, когда успхъ былъ надеженъ. Мы тсне прижались другъ къ другу и почувствовали особую болзненную заботливость, когда мистеръ Баллу сталъ чиркать о колно послднюю нашу надежду. Она зажглась синеватымъ огнемъ, горла сначала плохо, потомъ разгорлась въ яркое пламя. Заслоняя огонь обими руками, старый джентльмэнъ постепенно нагибался, и сердце у каждаго изъ насъ забилось сильне, а кровь и дыханіе застыли.

Наконецъ, пламя коснулось сучьевъ, обхватило ихъ, потомъ какъ будто потухло, снова сильно разгорлось, опять потухло и, наконецъ, какъ живое существо, сдержавъ секундъ на пять дыханіе, вздохнуло и окончательно потухло.

Мы безмолвствовали; это было какое-то торжественное молчаніе; даже втеръ притихъ и его слыхать было не боле, какъ падающіе хлопья снга. Немного погодя, мы стали разговаривать уныло, грустно и вскор оказалось, что у каждаго изъ насъ лежало на душ скорбное убжденіе, что мы проводимъ послднюю ночь на земл. Я такъ сильно надялся, что я одинъ чувствовалъ это, что, когда остальные спокойно сознались въ томъ же, оно прозвучало для меня, какъ бы призывомъ съ того свта. Олендорфъ сказалъ:

— Братья, умремъ вмст и разстанемся безъ всякихъ дурныхъ чувствъ другъ къ другу. Забудемъ прошлое. Я знаю, вы на меня сердились, когда я опрокинулъ челнокъ, когда я хотлъ показать свое знаніе и велъ васъ, все кружась, по снгу, но, врьте, мое намреніе было хорошее; простите меня. Я прямо сознаю, что питалъ скверныя чувства къ мистеру Баллу, когда онъ ругалъ меня и назвалъ логаримой, я не знаю, что оно значитъ, но, безъ сомннія, что-нибудь весьма позорное и непристойное въ Америк, и оно почти все время не выходило у меня изъ головы и обидло меня до глубины души… но забудемъ; я прощаю мистеру Баллу отъ всего сердца, и…