Выдержал, или Попривык и вынес

Море волновалось и буря усиливалась, становилось темно, было около трехъ или четырехъ часовъ, и мы колебались, пуститься ли намъ въ путь или нтъ, но чувство жажды такъ насъ мучило, что мы ршили попробовать счастья. Хигбай сталъ приготовляться, а я слъ въ рулю. Проплывъ около мили, мы поняли, что большая опасность намъ угрожаетъ, потому что гроза увеличивалась, волны бушевали, покрывались пной, темныя тучи повисли надъ нами и втеръ дулъ со страшною силою. Мы теперь охотно вернулись бы назадъ, но не смли повернуть лодки, потому что разъ попади она въ середину моря, то непремнно бы опрокинулась. Вся наша надежда была умло направить лодку въ разрзъ волнамъ; трудъ этотъ былъ не легокъ, лодка погружалась въ воду, билась и колотилась о волны. Иногда одно изъ веселъ у Хигбая скользило по гребешкамъ волнъ, тогда другое быстро направляло ее въ другую сторону, несмотря на мое внимательное управленіе рулемъ. Насъ постоянно обдавало волной и лодка то и дло зачерпывала воду. Вскор мой сильный товарищъ изнемогъ отъ усилій и просилъ меня взять весла, чтобы замнить его, но я нашелъ это невозможнымъ, потому что для перемны мста надо было, хотя не надолго, бросить руль, а это была бы наша гибель; лодка приняла бы другое направленіе и, разъ попавъ въ середину моря, опрокинулась бы, и не боле какъ черезъ пять минутъ пришлось бы намъ цлыми галенками глотать эту мыльную воду и быть ею разъденными и съденными съ такою быстротою, что намъ даже не пришлось бы присутствовать на нашемъ собственномъ изслдованіи.

Но ничего нтъ вчнаго на земл. Какъ только мракъ усилился, мы такъ и врзались носомъ лодки въ пристань, Хигбай бросилъ весла и крикнулъ «ура!», я бросилъ руль, чтобы помочь, но внезапно лодка закружилась и… перевернулась.

Страданія, которыя причиняетъ эта алкалическая вода на ушибы, ссадины и царапины, положительно трудно передать и только смазываніе больныхъ мстъ жиромъ нсколько умряетъ боль, но, не взирая на это, мы ли, пили и спали великолпно эту ночь.

Говоря о разныхъ особенностяхъ Моно-Лэкъ, я долженъ упомянуть, что мстами вокругъ всего берега стоятъ массами живописныя скалы, издали напоминающія башенки, и груда бловатаго грубаго известняка, въ вид цемента, смшаннаго съ хрящемъ; если отломать кусокъ этого цемента, то найдешь глубоко лежащія отличнаго вида и совершенно окаменлыя яйца чаекъ. Какъ они туда попали? Не знаю. Я просто передаю фактъ, потому что это дйствительно фактъ, а пусть уже читатель, геологъ самъ разберетъ на досуг эту загадку и разршитъ ее по своему.

Къ концу недли мы отклонились отъ поздки въ Сіерры и нсколько дней провели подъ снжнымъ Кастль-Пикъ, и весьма удачно занялись тамъ рыбною ловлею въ прозрачномъ, миніатюрномъ озер, поверхность котораго стояла на десять или на одиннадцать футовъ выше уровня моря; во время полдневныхъ жаровъ августа мсяца мы прохлаждались тмъ, что сидли на снжныхъ рифахъ, подъ защитою которыхъ роскошно росла трава и цвли нжные цвты, а ночью занимались разговоромъ, наслаждаясь прохладою, доводившей насъ иногда почти что до замерзанія. Вернувшись на Моно-Лэкъ и замтивъ, что тамъ возбужденіе на счетъ цементной руды улеглось на время, уложили свои вещи и похали обратно на Эсмеральду. М-ръ Баллу занялся развдываніями, но мстность пришлась не по вкусу и онъ одинъ отправился на Гумбольдтъ.

Въ то же самое время произошелъ со мною маленькій случай, который остался мн навкъ въ памяти, такъ какъ я былъ близокъ отъ смерти. Надо сказать, что во время ожиданія жителей одного нападенія со стороны индйцевъ они прятали свой порохъ въ помщенія безопасныя и недалекія, чтобы имть его подъ рукой въ случа надобности. Сосдъ нашъ спряталъ шесть кружекъ пороху въ трубу одной заброшенной кухонной печи, которая стояла на открытомъ воздух, близъ сруба амбара или какого-то навса, и съ той минуты забылъ и думать о немъ. Мы наняли полудикаго индйца выстирать намъ блье, и онъ вмст со своимъ ушатомъ поселился въ этомъ сруб.

Заброшенная печь была всего на шесть футовъ отъ него и стояла какъ разъ напротивъ. Пришло въ голову индйцу согрть воду; онъ вышелъ, затопилъ забытый пороховой магазинъ и поставилъ котелъ воды для согрванія, затмъ вернулся къ ушату. Я вошелъ къ нему въ срубъ, бросилъ ему еще блья и платья и только-что хотлъ съ нимъ заговорить, какъ вдругъ послышался страшный трескъ: оказалось, что печь взорвало на воздухъ и она исчезла съ нашихъ глазъ, не оставляя за собою никакихъ слдовъ. Разлетвшіеся обломки ея упали на отдаленныя улицы, крыша надъ нашею головою на-половину провалилась и одна изъ заслоновъ печей, разрзавъ пополамъ маленькую стойку передъ самымъ носомъ индйца, съ визгомъ пролетла между нами и вылетла, проткнувъ навсъ. Я былъ блденъ, какъ полотно, слабъ, какъ котенокъ, и сразу лишился дара слова. Индецъ же остался невозмутимымъ, онъ не выказалъ ни страха, ни смущенія; онъ только бросилъ стирать, выдвинулся весь впередъ и сталъ удивленно обозрвать гладкое, пустое мсто, потомъ сказалъ: