Выдержал, или Попривык и вынес

Повалившаяся на бокъ хижина наша, безъ пола, казалась мн дворцомъ, рваныя срыя одяла были въ моихъ глазахъ шелковыми, мебель — вся изъ розоваго и краснаго дерева. Каждый разъ, какъ приходила мн въ голову какая-нибудь новая фантазія роскоши, я волновался, метался по кровати и задыхался отъ наплыва мыслей, вслдствіе которыхъ внезапно садился въ кровати, какъ будто ко мн приложили электрическій токъ. Мы перебрасывались отрывочнымъ разговоромъ. Хигбай спросилъ:

— Когда вы думаете вернуться домой, въ Штаты?

— Завтра, — въ это время одинъ или два нервныхъ поддергиваній заставляютъ меня принять сидячее положеніе, — То есть нтъ, но въ будущемъ мсяц, наврное.

— Мы подемъ на одномъ и томъ же пароход.

— Согласенъ.

Молчаніе.

— На пароход № 10?

— Да, нтъ, на № 1.

— Хорошо.

Опять молчаніе.

— Гд намрены вы поселиться? — спросилъ Хигбай.

— Въ Санъ-Франциско.

— Дло, я также.

Молчаніе.

— Слишкомъ высоки, слишкомъ много придется все лазить, — слышится изъ устъ Хигбай.

— Что такое?

— Я думалъ о гор Рашіонъ, выстроить тамъ наверху домъ.

— Слишкомъ много придется лазить? Да разв вы не намрены держать лошадей?

— Конечно, буду. Я объ этомъ забылъ.

Молчаніе.

— Какой домъ хотите вы построить?

— Я объ этомъ только-что думалъ. Трехъ-этажный съ мезониномъ.

— Но какой, изъ чего?

— Ну, этого я еще не знаю. Кирпичный, вроятно.

— Кирпичный абрисъ.

— Почему? Какая же ваша мысль?

— Коричневый каменный, зеркальныя французскія стекла, билліардная комната близъ естоловой — лпная работа и живопись, два акра прелестнаго газона — теплицы, чугунную собаку на парадномъ крыльц, срыхъ лошадей, ландо и кучера съ кокардой на шляп!

— Недурно.

Продолжительное молчаніе.

— Когда думаете вы выхать въ Европу?

— Объ этомъ я еще не думалъ. А вы когда?

— Весною.

— Чтобы пробыть все лто?

— Все лто! Я останусь тамъ три года.

— Неужели? Вы это серьезно говорите?

— Конечно.

— Я также поду,

— Конечно, подемте.

— Въ какую часть Европы подете вы?

— Повсюду. Во Францію, Англію, Германію, въ Испанію, Италію, Швейцарію, въ Сирію, въ Грецію, въ Палестину, въ Аравію, въ Персію, въ Египетъ, везд и повсюду.

— Я согласенъ.

— Отлично.

— Вотъ будетъ важная поздка!

— Иы истратимъ сорокъ или пятьдесятъ тысячъ долларовъ, какъ ничего, во всякомъ случа.

Еще продолжительное молчаніе.

— Хигбай, мы должны мяснику шесть долларовъ, онъ угрожалъ остановить наши…

— Съ чорту мясника!

— Аминь!

И вотъ такъ-то оно и шло. Въ три часа ночи мы ршили, что не стоитъ уже засыпать, встали и начали играть въ карты, курить трубку и такъ продолжали до самаго восхода солнца. Недля эта была моя, т. е. я долженъ былъ готовить кушанье. Я всегда ненавидлъ стряпать, а теперь просто не могъ и думать объ этомъ.

По всему городу разнесся слухъ о нашей претензіи на новооткрытый слой. Предыдущее возбужденіе было велико, но это было вдвое больше. Я ходилъ по улицамъ веселый и счастливый. Хигбай разсказывалъ, что главному приказчику предлагали за его третью часть руды двсти тысячъ долларовъ. Но я сказалъ на это, что ни за какую цну не продамъ своей части. Мои мечты парили гораздо выше, я цнилъ свою особу не мене милліона. Я до сихъ поръ убжденъ, предложи мн въ то время кто-нибудь эту сумму, я бы только сталъ требовать вдвое больше.

Я испыталъ большое удовольствіе чувствовать себя богатымъ. Одинъ человкъ предложилъ мн купить у него лошадь за триста долларовъ, и соглашался взять съ меня только простую росписку. Это предложеніе со стороны продавца убдило меня въ моемъ богатств, я чувствовалъ себя богачемъ и ни одной минуты въ этомъ не сомнвался. Послдующіе многочисленные факты еще сильне потвердили мое положеніе, напримръ, мясникъ: оставилъ намъ мяса вдвое больше прежняго и не заикнулся даже о деньгахъ.

По мстнымъ законамъ, предъявители требованій на залежи были обязаны, въ продолженіе десяти дней непремнно начать какія-нибудь работы на заявленной мстности; въ случа неисполненія этого закона каждый новопришедшій имлъ право на эту землю и могъ подавать, со своей стороны, новыя заявленія. Зная это, у насъ было ршено завтра же начать работы. Въ середин дня, выходя изъ почтоваго отдленія, я встртилъ мистера Гардинера, который передалъ мн, что капитанъ Джонъ Най лежалъ у него опасно больнымъ и что ни онъ, ни жена его не въ силахъ были за нимъ ухаживать и не могли предоставить, ему всего необходимаго въ его положеніи. Я попросилъ его подождать меня немного, чтобы вмст идти къ больному. Я побжалъ домой съ намреніемъ сообщить Хигбаю о причин моего отсутствія, но не засталъ его дома и написалъ ему записку, которую положилъ на столъ, и минутъ черезъ десять я уже сидлъ съ Гардинеромъ въ его фур и вызжалъ изъ города.

ГЛАВА XLI