Выдержал, или Попривык и вынес

Капитанъ Най былъ дйствительно нездоровъ и сильно страдалъ ревматическими припадками. Онъ былъ все тотъ же, добрый и пріятный, когда все шло хорошо, но замчательно необузданъ и дивъ, когда что-нибудь не ладилось. Лежалъ онъ тихо, спокойно и даже улыбался, но, когда приступала боль, онъ отъ нетерпнія, не помнилъ себя отъ ярости. Онъ вздыхалъ, визжалъ и ревлъ отъ боли, кричалъ и ругался такими отборными выраженіями, что только удивляешься изощренію его ума. Когда ему длалось легче, то онъ ловко придумывалъ и подбиралъ замчательныя прилагательныя къ своимъ ругательствамъ, но когда подходилъ припадокъ боли, то жаль было смотрть на него и слушать его богохульства. Я помню, какъ онъ когда-то няньчился съ больнымъ и съ какимъ терпніемъ переносилъ вс капризы и непріятности отъ него, потому я ршилъ не сдерживать его и не перечить ему ни въ чемъ. Меня онъ этимъ нисколько не безпокоилъ, мозгъ мой былъ занятъ и работалъ усердно день и ночь. Я сидлъ, все мечталъ и перебиралъ въ голов, что лучше и удобне будетъ для моего будущаго дома, мысленно перемщалъ билліардную комнату въ мезонинъ, отдаляя ее отъ столовой; не зналъ, на какей цвтъ ршиться для гостиной, сдлать ли ее голубого или зеленого, хотя предпочиталъ голубой цвтъ, но боялся его непрочности; также не зналъ, на что ршиться относительно одежды лакея, хотя кучеру давно опредлилъ покрой ливреи, но лакей меня смущалъ; мн нуженъ было лакей, это и говорить нечего, но мн хотлось бы имть около себя чисто одтаго и знающаго свое дло человка безъ ливреи; меня немного пугала вся эта пышность, но, однако, такъ какъ мой покойный ддъ обладалъ кучеромъ и тому подобными вещами, но не имлъ ливреи, то я чувствовалъ потребность перещеголять его, то есть перещеголять духъ его во всякомъ случа; я также размышлялъ о предполагаемой поздк по Европ и справился распредленіемъ, куда и какъ держать маршрутъ и сколько времени употребить на это путешествіе, но не могъ опредлить, на верблюд ли мн перехать степь изъ Каира въ Іерусалимъ или отправиться моремъ въ Бейрутъ и оттуда сухимъ путемъ хать вмст съ караваномъ. Я почти ежедневно писалъ домой друзьямъ моимъ, сообщалъ имъ мои планы и намренія и просилъ ихъ подыскать для моей матери красивое помщеніе и не стсняться цною и покончить это дло, не ожидая моего прізда; просилъ также продать мою часть земли въ Тенесси и пожертвовать вырученныя деньги въ капиталъ вдовъ и сиротъ типографическаго союза, членомъ котораго я когда-то состоялъ (эта земля въ Тенесси была достояніемъ семьи уже много лтъ и все надялись въ одинъ прекрасный день разбогатть отъ нея, и до сихъ поръ надежды этой не теряютъ, хотя степень этого чувства сильно убавилась).

Посл девятидневнаго ухода за капитаномъ ему стало лучше, но онъ былъ чрезвычайно слабъ. Утромъ мы перенесли его на кресло, онъ принялъ алкоголическую паровую ванну и мы снова перетащили его въ кровать. Нужна была чрезвычайная осторожность, малйшее рзкое движеніе причиняло боль. Гардинеръ поддерживалъ его за плечи, а я за ноги; къ несчастью, я споткнулся и больной всей своей тяжестью упалъ на кровать и застоналъ отъ боли. Никогда въ жизни не приходилось мн выслушать такое количество брани! Онъ кричалъ въ изступленіи и все старался схватить револьверъ, лежащій на стол, но я этого не допустилъ; тогда онъ веллъ выгнать меня изъ дома, божился и клялся, что убьетъ меня, какъ только встанетъ на ноги и гд бы ни поймаетъ меня. Я смотрлъ на все это, какъ на проходящую бурю, и зналъ, что это все одни слова; я также зналъ отлично, что черезъ часъ онъ все забудетъ и будетъ даже сожалть о сказанномъ, но въ ту минуту его поведеніе меня разсердило и настолько, что я ршилъ вернуться на Эсмеральду. Я видлъ, что теперь онъ могъ обойтись и безъ меня, разъ сталъ на враждебную ногу. Я поужиналъ и, когда взошла луна, пустился въ путь пшкомъ. Въ то время даже милліонеры не нуждались въ лошадяхъ, чтобы совершить путешествіе въ девять миль безъ багажа.

Когда я поднялся на гору, откуда виденъ былъ весь городъ, часы показывали безъ четверти двнадцать; я бросилъ взглядъ на гору, стоящую по ту сторону, и увидалъ при ясномъ лунномъ свт массу народа, боле половины населенія ближайшихъ деревень, стоящаго вокругъ и около скалы «Обширнаго Запада». Сердце мое забилось сильне и я сказалъ самъ себ:- «Они врно сегодня ночью проникли дальше и, можетъ быть, ударили по богатой». Я направился туда, но потомъ раздумалъ, сказавъ, дло это не уйдетъ, а съ меня довольно на эту ночь, я немало поднимался по горамъ. Я вошелъ въ городъ и, проходя мимо какой-то булочной, увидалъ женщину, выбжавшую оттуда и умоляющую меня зайти къ ней и оказать помощь ея мужу, съ которымъ приключился ударъ.