Выдумки

Через месяц девчонки, над ней перестали издеваться. Зауважали, ведь Марья Львовна скинула пять килограмм. Все ее спрашивали на какой именно она диете сидела, что помогло, а что нет. Она рассказывает и улыбается, встает перед всеми руками машет, талию свою показывает, а глаза говорят обратное что ей на самом деле то не очень то и сладко. Девчонки в это время что-то записывают, бока свои трогают и мысленно, наверное, прощаются с ними. Через неделю все сидели на диетах, мне неуютно было сидеть с макаронами и гуляшом, когда кто-то кушал морковку сырую, кто салат, кто суп пюре, кто пил воду.

Через неделю, все как-то начало возвращаться на круги своя. Только одна Марья Львовна не унимаясь и, наверное, хотела доказать, что она самая стойкая. Прошла еще неделя и в тусклых глазах появился огонек. Она мило сидела за столом и ни к чему не притрагивалась, еще милее была ее улыбка. И тут я понял – сорвалась. Прекрасная идея пришла мне в голову, разоблачить ее, и тем самым наказать за ее дурной характер.

За несколько дней заметил. Дверь в её цех постоянно закрыт. Когда мы обедали она куда-то уходила, и все время оглядывалась, наблюдала за всеми.

Я сообразил, что она прячет в цехе еду. Как мне хотелось ее раскусить. Заглянул к ней в цех, но ничего не нашел. Через четыре дня мне надоело, и прекратил все это.

Все раскрылось в один день. Был обед. Мария Львовна никуда не пошла. После сытного обеда я растянулся на стульчике и смотрел на потрескавшийся потолок. Девчонки вышли покурить. Во всем здание остались мы одни с Крыской. Вдруг она закашляла. Сначала не придал этому значение, но это продолжалось долго. Когда я заглянул к ней в цех то увидел, как она стоит с опущенной головой в мойке, кашляет и трясется.

– Марья Львовна, Марья Львовна, вам помочь? Что случилось?

Она вытянула руку назад, чтобы я не приближался и махала показывая на выход. Крыса практически задыхалась. Побоявшись ее преждевременной смерти, остался.

Мария Львовна прекратила кашлять и повернулась ко мне. На ее багровом лице, в некоторых местах проступали белые пятна. У нее что-то упала на ногу и отпрыгнув как лягушка приземлилась ровно между нами. Пригляделся, да это же надкусанная котлета. Поймал с поличным, промелькнуло у меня в голове. Распахнулась входная дверь, смеясь вошли девчонки. Я хотел позвать их, но Крыса подобрала улику, выбежала.

Я не стал за ней бегать, а сел в ожидание всех. Но вместо девчонок вошла заведующая Нурия Расимовна, а за ее спиной пряталась Крыса.

– Ильгиз, как ты мог? Ну в самом деле, я… мы не ожидали от тебя такого…

Заведующая еще что-то говорила про честь мужчины, что женщин нужно поддерживать. Я не слушал, только разглядывал свои сланцы.

– Ильгиз, но человек же на диете, а ты ходишь к ней с котлетой, и подстрекаешь. Знаешь, как трудно сидеть на диете, когда все против тебя. А? Вот ты не женщина тебе не понять.

– Я, я…

– Ильгиз, извинись перед ней, – Нурия Расимовна погрозила пальцем.

– Не буду я перед ней извиняться, она сама…

– Ильгиз, не спорь.

– Еще вот при вас скажу Нурия Расимовна, – Крыса вылезла из убежища – пусть перестанет следить за мной. Куда бы я не пошла, везде он. Как будто специально. Знаете, как маньяк какой-то. У девчонок спросите, если не верите.

Сзади них стояли Наташа, Таня, Вера и еще кто-то и смотрели на меня. У всех такое лицо было, как будто я домогался до Крысы. Они подтвердили, что я следил за ней. Худшего дня не припомню.

После этой истории прошло, наверное, месяц, вроде все забылось и потекли одинаковые дни. В один из таких дней готовил сырники, что-то напивая себе под нос. Кончилась мука и я пошел на склад. Но не успел я переступить порога как услышал тихие всхлипы и бормотания. Я прислонился к углу и через дощатый стеллаж увидел, как на мешке с сахаром сидела Крыса и вытирала слезы. В бесшумной комнате все хорошо слышалось.

– Ну, почему? Ну что же со мной не так, – Крыска еще немного помолчала и добавила со вздохом – Ну и катись колбаской.

Я ушел на кухню, обдумывая все что она сказала. Никакой жалости я к ней не испытывал. Мне надо было работать, и я пошел в склад. В складе было пусто, после неё остался мятый мешок.

Кофе

Рамис сладко посапывал, когда его толкнули в бок. Он открыл один глаз. На белоснежном фоне, выжженный ядом стоял силуэт жены. Глаз закрылся, обмякшее тело не подчинялось ему. Через сонную оболочку всплывали отдельные слова и ударяли в мозг, как нашатырь. «Обещал, раковина, идиот». Он сел, и, прежде чем сказать, облизнул губы.

– В смысле?

– А! Проснулся! Иди убирай! – Ее грубый прокуренный голос сверлил ухо.

Тамара сжимала сырую половую тряпку и готова, как ему показалось, бросить в него. Рамис знал, что она может это сделать, и поэтому с опаской приподнял руки.

– Че сидим-то?

– Да все-все, успокойся.

На полу растекалась грязная лужа с клочками волос и другим мусором. Там же лежал разноцветный коврик. Тамара ткнула мужа в плечо и всунула тряпку в руки.

– Твой косяк.